Под сенью зефирных облаков. Анна Филиппова
После того как я подписала бумаги о разводе, мне понадобилось еще несколько месяцев, чтобы осознать, что я, в самом деле, разведена. Однажды утром я проснулась, встала с постели, подошла к зеркалу и увидела в нем лицо разведенной женщины. Я поняла, что больше нет смысла делать вид, будто в моей жизни все, как прежде. Я пережила то, чего боялась больше всего на свете. И это к лучшему. Ведь самый главный страх моей жизни растворился вместе с моей верой в счастливый брак.
– Я даже не знаю, что сказать, милая, – говорю я и провожу рукой по пылающей щеке Аманды. – Я в шоке.
Аманда снова прижимается к моей груди и продолжает плакать. Я чувствую, как ее слезы проникают в размягченную ткань моего платья. Я тоже плачу. Мои слезы капают на волосы Аманды.
– Знаешь, что самое ужасное, – говорит Аманда.
– Не знаю, – честно отвечаю я.
– Оливер ни о чем не знает, – произносит она виноватым тоном.
Ее слова снова пронзают меня в самое сердце. Полагаю, они надолго останутся в моей памяти. Я буду вспоминать о них, когда мне будет плохо, и они будут наводить на меня чувство страха и тоски. Как бы я хотела помочь своей сестре. Но боюсь, это невозможно. Ее ситуация настолько ужасна, что ей не помогут ни слова поддержки, ни теплые прикосновения, ни кокосовые конфеты.
Я уверена, когда Оливер узнает правду, он проявит по отношению к Аманде максимальную любовь и заботу и вместе они достойно справятся с обрушившимся на них горем. Оливер прекрасный человек. Ему даже не придет в голову расставаться с Амандой из-за того, что она не может иметь детей. Однако если они останутся вместе, она всю жизнь будет испытывать чувство вины. Каждый раз, когда она будет смотреть ему в глаза, то будет думать об их нерожденных детях. Его взгляд, исполненный боли и печали, который он всеми силами будет стараться компенсировать улыбкой, будет напоминать ей о том, что они не смогли стать родителями по ее вине.
Часы снова проносятся мимо меня словно маленькие фахверковые домики за окном поезда.
Мы с Амандой допиваем вино. Она встает с дивана, усилием воли заставляет свои губы сложиться в улыбку, я крепко ее обнимаю, и она уходит. Пока она идет к такси, которое ждет ее на противоположной стороне улицы, я смотрю ей вслед. Я до сих пор не могу переварить информацию, которую она скрывала от меня несколько месяцев. Я чувствую все то, что чувствует она: боль, отчаяние и ярость.
Мой день рождения завершается печально. Но это ничего. В конце концов, до сегодняшнего утра у меня не было ни малейшего желания его праздновать, но я нашла в себе силы накрыть на стол, украсить дом, нарядить елку, купить детям подарки и даже немного повеселиться.
Тетя Мэй спускается со второго этажа. У нее усталый вид, но она продолжает улыбаться.
– Дети смотрят мультики, – отчитывается она.
– Спасибо, что устроила мне праздник, – говорю я и снова прижимаюсь к ее груди. Пока она тут, я хочу получить от нее еще немного тепла.
Когда она уходит, я загружаю посудомоечную машину, затем устраиваюсь на диване, беру в руки телефон и