Ночной молочник. Андрей Курков
обычно телеоператор подносит к лицу диктора перед съемкой, чтобы сбалансировать камеру. Вот и для обычных глаз: смотреть на снег – полезное удовольствие. Чем больше белого перед тобой, тем чище взгляд, тем легче мысли. Тяжелые мысли как-то не вяжутся с белым цветом.
Ну а для Семена и ребят зимний лесной воздух все равно что стакан апельсинового фрэша. Стволы у сосен тонкие. Лес еще молодой, а значит, просматривается отлично. Работа будет не сложная, а к первым сумеркам «лыжники» обязательно умерят свой спортивный пыл и усядутся за столик. Будут водку пить, шашлык есть и о деньгах государственных и собственных говорить, регулярно их путая. В сумерках, конечно, опасности больше, но все эти заказчики-депутаты живут с собственным страхом, как с женой, – почти не расставаясь. Они знают, почему они должны бояться. Каждый знает, за что его могли бы наказать. Но никто не знает в лицо исполнителя наказания.
«Лыжники» уделили лыжне не больше получаса. После этого один из ребят обслуги все лыжи обратно к верхним багажным решеткам джипов пристегнул и превратился в официанта.
Семен стоял под сосной метрах в сорока от полянки. Слушал звонкое щебетание зимних птиц. Думал о Веронике. Думал, что надо быть к ней нежнее и добрее. Думал, что цветы иногда приносить домой надо. Думалось ему на легком морозе приятно.
Уже и запах шашлыков до его носа долетел. И сумерки начали опускаться. Застольные разговоры «лыжников» стали громче, и до ушей Семена иногда долетали целые фразы. И понял Семен, к своему удивлению, что «лыжники» о церкви спорят, какая, мол, церковь лучше.
Костер снова разожгли, но в этот раз явно для романтики, а не для новых шашлычных углей. Запах от костра шел еловый, смолянистый. А на сосновых углях шашлык не делают. Это каждый мальчишка знает.
Наконец разговор затих, и понял Семен, что пикник подходит к концу. Приблизился к полянке. Подождал, пока «лыжники» из-за столика поднимались. Двое отошли к мангалу, в котором горел, потрескивая, костер. Двое остались у столика.
– Сворачиваться? – спросил Семен у одного из парней обслуги.
Парень жестом попросил не торопиться.
Вскоре он сам подошел к Семену.
– Геннадий Ильич просит за нами ехать, – сказал. – Тут недалеко, в его усадьбу.
Геннадий Ильич, перед тем как садиться в машину, поманил Семена пальцем.
– Ко мне поедем, – сказал приветливым, но усталым голосом. – Хочу друзьям кое-что показать. Твоим чаю нальем, – кивнул он на ребят-охранников, стоявших поодаль.
«Нива» и «девятка» ехали следом за тремя джипами. Выехав на трассу, повернули направо, в сторону Обухова. Километров через десять свернули налево, и пошла асфальтовая дорога петлять вдоль высоких заборов, за которыми росли такие же высокие молодые сосны, как и в лесу по другую сторону трассы.
Наконец джипы притормозили и заехали в открытые ворота. «Нива» и «девятка» остались на дороге у забора. Семен с Володькой прошли на территорию. Ребятам Семен дал команду из машины