В бой идут «ночные ведьмы». Ританна Армени
практически не встречаются. Узнав, что из-за сильной близорукости его не возьмут на фронт, он стал еще более желчным и циничным, в нем появилась злость, которой прежде Ирина не замечала. По преимуществу он общался теперь с молодыми людьми, которых, как и его, отказались брать в действующую армию; он все чаще терял меру, и после пары лишних рюмок его критические замечания, когда-то весьма остроумные, превращались в оскорбительные выпады и провокации. Поведение его становилось опасным, вызывающим раздражение и подозрение – иногда Ирина боялась за него. Рано или поздно Михаила могли обвинить в пораженчестве, и кто знает, к каким последствиям это приведет.
Но не только отсутствие друзей угнетает Ирину. Ее тревога имеет более глубокие корни, и она это хорошо понимает. Комсомольские собрания, дежурства, работы на оборонных сооружениях города кажутся ей слишком мелкими делами – ничтожными, недостаточными по сравнению с тем, что происходит сейчас на фронте, с опасностью, подступающей все ближе. Уже всего несколько десятков километров отделяют немецкую армию от Москвы, а Ленинград полтора месяца находится в блокаде. «Городу Петра, городу Ленина, городу Пушкина, Достоевского и Блока, городу великой культуры и труда враг грозит смертью и позором» – так недавно по радио сказала Анна Ахматова. Слова великой поэтессы, ее печальный призыв вызвали у Ирины слезы. Ей было известно, что Сталин не любит Ахматову, что он вынудил ее замолчать как поэта, однако в ссылку отправить не посмел. Должно быть, вождь партии, прекрасно знавший о любви к ней русских людей и понимавший, насколько ее голос будет весомым и убедительным, попросил ее обратиться к ленинградцам со словами поддержки в один из самых драматических моментов блокады. И это свидетельствовало о серьезности положения.
Анна Ахматова в своей печальной и патриотической речи говорила о женщинах, которые просто и мужественно защищают Ленинград и поддерживают его обычную, человеческую жизнь… «Наши потомки, – говорила она, – отдадут должное каждой матери эпохи Отечественной войны, но с особой силой взоры их прикует ленинградская женщина, стоявшая во время бомбежки на крыше с багром и щипцами в руках, чтобы защитить город от огня; ленинградская дружинница, оказывающая помощь раненым среди еще горящих обломков здания…»
«Все, и женщины в том числе, – думает Ирина, слушая эти слова, – должны совершить неимоверное усилие». Она хочет сражаться, но военкомат ее не призывает. Она делится своими мыслями с подругами, такими же, как и она, студентками, – они тоже разочарованы и огорчены. Они хорошо учились в университете, но сейчас время действовать. Если бы не война, они бы и дальше с увлечением учились на инженеров, физиков, математиков. Но они, так же как и юноши, ходили на курсы артиллеристов, парашютистов и пилотов. Девушкам тоже рассказывали, что враг не дремлет, что в любой момент может начаться война, и они должны быть готовы защищать Родину. Совсем недавно на полях и на заводах они работали бок о бок со своими товарищами, заменяя ушедших на войну рабочих