От тебя бегу к тебе. Роберт Брындза
Это и есть то, чего хочет Бенджамин?
Я попробовала представить себя обритой наголо… Нет, я никогда не решусь на такой шаг добровольно! А все эти пирсинги на теле? Сколько раз я цеплялась заусеницами за плед! Обо всех этих металлических финтифлюшках на нежной коже нечего было и думать.
Я обрадовалась наступлению утра и возможности снова сосредоточиться на работе. Предстояла первая репетиция «Макбета». Я отправилась в театр и по дороге заскочила в «Гранде». А там встретила Никки. На ней был брючный костюм цвета электрик, отлично сочетающиеся с ним синие туфли на шпильках и синие очки.
– Нет, котик, возьми ручку и запиши… – пристала она к новому баристе, который ещё не успел узнать её кофейные пристрастия. – Колумбийский кофе без кофеина с соевым молоком, без пенки, двадцать граммов сиропа из фундука, для топпинга немножко соевых сливок с напылением какао-пудры. И когда будете кипятить соевое молоко, медленно всыпьте в него вот этот сахарозаменитель, – Никки вручила маленький пакетик баристе, лоб которого обильно смочился капельками пота.
Парень только кивнул ей в ответ.
– А мне обычный маленький «американо», – поспешила я облегчить участь бедолаге.
– Привет, Нат, – распахнула мне свои объятия Никки. – Я сегодня в синем прикиде, а ты сама вся синяя.
– Мне просто не удалось толком поспать, – пояснила я.
– Тебе не стоит переживать о том, как сегодня всё пройдет… это будет замечательно, – сказала она.
Бариста передал ей большую кружку кофе, и Никки, приподняв свои очки, вперила в неё пристальный взгляд. И тут я осознала: я зациклилась на Бенджамине, когда вокруг происходило столько гораздо более впечатляющих событий! Почему я стала уделять столько внимания ему и нашим неблагополучным отношениям?
Никки заявила, что она довольна кофе. Я схватила свой «американо», и мы направились в театр. У Старой Библиотеки я на мгновение остановилась. На краю тротуара стоял контейнер для крупногабаритного мусора, и несколько рабочих в касках энергично заполняли его через брешь в выцветшем брезенте, закрывавшем все здание. Я попыталась заглянуть внутрь.
– Дорогуша, это подождёт, – сказала Никки и показала пальцем на здание через дорогу: – Сейчас нам надо в Театр на Равен-стрит.
Около главного входа в наш театр толпились, поёживаясь, репортёры. А чуть в сторонке перетаптывались самые стойкие фанаты Райана Харрисона. Среди них были совсем юные девчонки, пара слащавых стариков и худой манерный парень, опиравшийся на ручки инвалидного кресла-каталки, в котором сидела небольшая светловолосая девушка. Они вежливо посторонились, давая нам пройти.
– Когда приедет Райан? – поинтересовался худосочный паренёк.
– Понятия не имею. Я – всего лишь уборщица, – соврала Никки, открывая дверь.
Возле худощавого паренька с креслом-каталкой звезду поджидали миловидная девочка лет двенадцати, не больше, и ее мама. Полнотелая и пышногрудая родительница в коротком, явно маловатом ей красном платье