Не прислоняться. Олег Мельников

      Мне приснится та жизнь, где я никогда не свершусь.

      Истории не про меня, но с моим же лицом.

      Я читаю их вслух, ожидая, что скоро запнусь,

      Получу свой тройбан, у меня отберут телефон.

      И я шляться уйду, похрустеть разноцветной листвой,

      Предварительно смыв втихаря в унитазе обед.

      И вот сколько б меня не просили убрать за собой —

      Так привычен уютный бардак у меня в голове.

      Я проснусь и пойму, что мне уже двадцать пять,

      Это зернышко выросло, но не даёт плоды.

      И время уходит, как будто уставшая мать,

      Позабыв обо мне на рынке среди толпы.

      Быть может, настанет новое утро,

      И я проснусь беззаботным ребёнком.

      И всё, что случилось до этой минуты,

      Окажется лишь пересвеченной плёнкой.

      Открывши глаза, я не вспомню о прошлом,

      Оно перестанет свербеть так надрывно.

      Оно будет будущим, и, как положено,

      Предстанет мне очень туманным и дымным.

      И я не узнаю, как в книгах вопросы

      Встречаются чаще ответов, что ищем.

      Ведь их не найти даже будучи взрослым,

      Покинув себя и своё пепелище.

      Не буду скучать, не привыкну прощаться.

      Без лишних речей, чтобы эти колёса

      Остались без палок в погоне за счастьем.

      Я буду мечтать поскорее стать взрослым.

      Открою глаза – и весь мир на ладони,

      Отзывчив, прекрасен в своей круговерти.

      Сгущается ночь, и я кажется понял:

      Проснуться хочу и не думать о смерти.

      Неспешащие ноги тащат безвольно тела,

      Что распиханы мясом по продуктовым пакетам,

      По коробкам, как обувь, которая вечно мала.

      И последним лучом тонет в них безучастное лето.

      А потом только сырость подъездов, где спичек плевки

      Разукрасили все потолки и увядшие стены.

      Всё исчезнет. Но лишь нацарапанный «ад» от руки

      Грязный лифт передаст под стекло экспонатом бесценным.

      Утром улицы пахнут котлетами, граем ворон,

      Много страха в карманах новёхонькой формы на вырост.

      Но теперь я в гостях, это место мне больше не дом,

      Как скелет посреди пустыря, что нас больше не выдаст.

      Исчезает мой след, он под грудой забытых камней,

      И в руинах дворов, и на крыше за запертой дверью.

      Я непризнанным гением прячусь в безликом окне,

      Может быть оттого, что в себя я ни капли не верю.