Лютевилль в красном тумане. Лина Ди
замысел и получить ответ на душераздирающие вопросы. Улыбка и искрящийся нежный взгляд Виктории, как и бушующее море, всколыхнули Аделарда ― отбросив странное занятие, он улыбнулся незнакомке. В первый раз за несколько лет. Он молчал, а она щебетала, как птичка, вдохновлённо рассказывая об опасных трюках под куполом цирка… Но вечер закончился, и девушка, пригласив странного знакомого на шоу, исчезла.
В ту ночь в жизни Аделарда произошло ещё одно чудо. Вернувшись в одинокую обитель, мужчина очень долго не мог уснуть, и к нему пришло то, чего он так давно ждал, ― озарение. Аделард внезапно понял, для чего рождён. Твёрдо ощущая своё предназначение, но не имея возможности на тот момент воплотить хотя бы одну идею в реальность, он достал бумагу, спрятанную в старом комоде, и стал, как заведённый, что-то чертить. Это были наброски и чертежи изобретений, которые могли бы осчастливить людей. Откуда они возникали в его голове, он даже не мог представить. Позже мистер Вилларе планировал навестить старого знакомого ― художника Мелвилля, ради которого когда-то выучил некоторые фразы на языке жестов, чтобы взять пару советов. Вспомнив, что тот умеет читать, Аделард, рассмеялся от облегчения. Пока он не знал и даже не догадывался, что у Мелвилля был знакомый инженер Адам, а у Адама ― знакомый инвестор Бен Тайлер.
Помешательство продолжалось несколько дней кряду, пока изобретатель не рухнул в постель со слезами на глазах, ощущая себя нужным этому миру. А наутро он вернулся к побережью и забрал домой камни, которыми стучал друг об друга. Как напоминание.
***
Последний раз, бросив взгляд на старый склеп, замурованный в стене, мистер Аделард поднёс руки к лицу, скрывая от призраков свои тихие слёзы, и вспомнил счастливое лицо Виктории.
Блуме и Фруме Гробер
Можно заманивать в сети кого угодно и как угодно, но чем изощрённее вы выберете способ и незауряднее жертву, тем будет интереснее…
***
Ванильно-кремовый домик с тёмной крышей, точно сделанной из шоколада, стоящий на улице Судорога, уже встретил первые дожди, бесцеремонно задержавшиеся после пережитых снежных насыпей.
Внутри сказочного домика Блуме и Фруме, на кухне, из открытой банки и расставленных на столе серебряных пиал, украшенных выпуклыми вензельными узорами, как и весь дорогущий сервис, благоухало клубничным варением. Крупные яркие ягоды блестели в лучах ослепляющего солнца, утопая в вязком густом джеме.
Пока одна из сестёр-тройняшек, а их было именно трое, хотя о третьей, по имени Чарнетт, мало кто слышал: её вообще никто и никогда не видел в Лютевилле… Так вот, пока одна из сестёр – старушка Блуме – спускалась зачем-то в подпол с зажжённой свечой, а другая – Фруме – разливала свежезаваренный чертополоховый чай себе и сестре, где-то во дворе на соседней улице, у мусорных баков, зевнул, просыпаясь, Зотикус. Его новый друг Кэрбр со спутанными