Французский поцелуй. Мемуары другой планеты. Сергей Юрьевич Ростовцев
был жуткий привереда. Мне нужно было в женщинах такое… такое…, что впоследствии я на свою голову и находил. Но не будем о грустном.
А быт наш был довольно прост.
В больших палатках стояли раскладушки. Для молодёжи поясню. Раскладушка это такая из алюминиевых трубок конструкция. К трубкам цеплялись пружинки, а на пружинках держался плотный холст, на который клался матрас, на котором, застелив его простынёй, мы спали. Естественно, раскладушка могла существовать исключительно как одноместная кровать. Хлипкое было сооружение. У нас была шестиместная палатка, в которой стояли пять наших раскладушек.
Я привык к раскладушке дома. Большую половину своей тогдашней жизни, я спал именно на раскладушке. Но дома, утром, раскладушку надо было складывать, а здесь она стояла постоянно. И это было в кайф.
Палаток было значительно больше, чем отдыхающих. И примерно треть палаток, была пуста. И все они были разноразмерные. На три, на четыре, на шесть, на восемь, на десять мест. В любое время автобусы могли привести новых отдыхающих, если бы такие нашлись.
Наш палаточный лагерь, был почти рядом со Степком. А на юг от него, еще примерно на метров шестьсот, развернулись палаточные лагеря других профсоюзных организаций.
Лагеря, чисто символически, огораживались проволочной сеткой. Но по берегу пройти было вполне можно.
Чем нас кормили, я уже не помню. Ели мы всё. Идеи что что-то можно не любить, в тех головах, или помнивших, что такое голод или воспитанных родителями, которые его прошли быть не могло. Но помню, что еды иногда не хватало для полной сытости и перекрытия той энергии, с которой мы отдыхали. Тогда в Степке покупались яйца и хлеб. Яйца варили, а чаще жарили на освобождающихся после обеда кухонных оборудованиях базы.
А по вечерам, рыбаки на шаландах, привозили нам мелких креветок. По рублю, за ведро. Креветок варили и радостно щелкали как семечки.
Компьютеров и телевизоров там не было, а были длинные вечера, под пение сверчков и плеск теплого моря. Если кто-то не знает, что такое счастье, так я только что его описал.
Но было и то, о чем в книгах раньше писать было не принято. Был туалет, или как его тогда называли – уборная.
Уборная представляла собой маленький, деревянный сарайчик, с дырой в полу, стоящий над выкопанной в песке ямой, метров за семьдесят от палаточного городка. Вглубь косы.
У каждого из палаточных лагерей, были свои один или два туалета.
Естественно, единственной одеждой, которую носило население палаточного городка, были плавки и купальники. Комаров там не было. Но по вечерам, кто-то одевался в спортивные штаны и рубаху. Но было так тепло, что и это казалось чем-то социальным.
Ну, так вот. Купальники у девочек были яркие. Они то и играли над ними злую шутку.
Неожиданно в жизнь палаточных городков, развлечением для мужиков, вошёл верблюд.
Верблюда звали Адам. Он был дикий. Говорили, что изначально он был очень добрый, и они с матерью приходили