Пиво, стихи и зеленые глаза (сборник). Михаил Ландбург
о какой машине речь?
Я пытался собраться с мыслями.
– Ты о чём? – повторила Инна.
– О любви! – объяснил я.
– С этим покончено!
Я опустил взгляд на нижний ящик письменного стола.
– С этим не кончают, – сказал я, – это кончает с нами…
– Ты так думаешь?
Я ни разу не усомнился в том, что наша любовь, хотя и кончилась, всё же продолжается. С тобой и без тебя; и без тебя – с тобой…
– Устал думать! – сказал я.
– Приходи! – сказала Инна.
Она сидела на краешке дивана, я – на краешке стула. Она разглядывала пол, я разглядывал её. «Очень весело!» – подумал я.
Инна прошептала:
– Целых два года!
Пришлось признаться:
– Да, два! Один, и потом ещё один…
– Не пора ли опомниться? – спросила Инна.
– Нет, – сказал я, – чтобы опомниться, нужно прежде забыться, а с этим не получается… А ты как?
– Что я?
– Так ведь два года! – напомнил я.
– Жила! На службу ходила, на телевизор поглядывала, а что сама приготовлю, то сама и съем… А ты?
– Что я?
– Так ведь два года…
Я подумал о законченной рукописи и о бутылке водки в нижнем ящике стола. Поднявшись со стула, сказал:
– Приду ещё!
Инна подняла голову и заглянула в мои глаза.
– Не надо! – попросила она.
– Я на чуть-чуть…
– Подзарядить аккумулятор?
– Так ведь машина и та…
– Нет, так не надо!
– А как надо?
Инна не ответила.
Поднимаясь со стула, я ощутил тошноту.
* * *
В городском парке я отыскал Ту скамейку и низко ей поклонился. «Год и ещё год…» – подумал я. Меня не отпускала тошнота.
– Инна! – крикнул я, опускаясь на скамейку – Инна!
– Вы кричали «Инна»? – надо мной повисло лицо пожилой женщины.
– Допустим! – сказал я.
– Меня зовут Инна!
– Ну, и что?
– Вы звали Инну!
– Так зовут мою любовь. Она умерла. Уже два года, как…
– Ужас! – суетливо перебирая ножками, женщина отошла прочь.
Я вскочил со скамейки и, словно придурок, словно обезумевший телёнок, побежал по тропинкам парка, по улицам города к письменному столу, к листам рукописи…
«Господи!» – я посмотрел на окно. Всё ещё кончалось лето.
На полу валялась книжка Шопенгауэра.
Я ощутил испуг и потянулся к нижнему ящику.
Отпив из бутылки, я стал жадно глотать воздух. И вдруг моё лицо облепило сиреневое облако.
«Ну, вот!..» – проговорил я и помог Шопенгауэру подняться с пола.
Очки
Валерию Теплицкому
За письменным столом я провёл два часа подряд, и, чтобы немного расслабиться, принялся разглядывать вечернее окно. Внезапно на оконном стекле высветилась картинка, на которой было видно, как Наташина голова прижимается к плечу незнакомого мне мужчины.
Сглотнув