С викингами на Свальбард. Мария Семёнова
ты пригласи сюда Кетиля Аусгримссона. Ведь скоро твой праздник.
Кетиль Аусгримссон, зять старика, жил совсем недалеко, в соседнем фиорде. Хельги бывал у него и хорошо знал дорогу.
Прошлым летом к Эйрику приезжали корабельные мастера; они строили для него кнарр, морскую торговую лодью. Любопытный Хельги тогда подружился с мастерами и под их приглядом сам вытесал себе лодочку, быструю, прочную, хорошо слушавшуюся руля. Он часто ходил на ней по фиорду и на острова. И теперь он по привычке направился было в корабельный сарай, но мать остановила его:
– Не надо на лодке, Мстиславушка… Поезжай, дитятко, лучше верхом.
Хельги нахмурился.
– Морем ближе, только Железную Скалу и обогнуть. А на лошади, это же два дня добираться.
Мать не стала с ним спорить, но лицо у неё сделалось такое несчастное, что Хельги понял – придется в очередной раз уступить. Ладно, совсем скоро они поедут на север, в Халогаланд, и он будет ходить в походы вместе со старшим братом и дядей. Тогда-то ей останется только бояться за него и глядеть в море с высокой горы, ожидая возвращения корабля!
Всё ещё ворча про себя, он вывел из конюшни буланую кобылку, на которой обычно ездил, и положил ей на спину мягкое кожаное седло. Мать подошла к нему, держа в руках вязаную шерстяную рубашку. Правду сказать, рубашка была старая и вся изорванная, потому что Хельги ходил в ней охотиться; но толстая мягкая шерсть хорошо сохраняла тепло, и мать раз за разом латала её: не простыло бы дитя неразумное на высоких вершинах, где искрится лёд и лежат холодные снежники…
– Я не хочу ехать в этой рубашке, – сказал Хельги сердито. – Я в ней похож на слугу. Дай мне лучше ту крашеную, с вышитыми рукавами!
Мать ответила, улыбнувшись:
– Крашеную я положила тебе в сумку, чтобы не помялась в дороге. Ты наденешь её, когда будешь подъезжать ко двору. Тогда Вáльбьёрг увидит тебя в ней и подумает, что к ним приехал сын воина, а не какой-нибудь работник.
Вальбьёрг – так звалась румяная ровесница Хельги, воспитанница Кетиля Аусгримссона. Хельги покраснел и выдернул у матери рубашку. Мудра всё же была мать и хорошо знала, как вести себя с сыном. Правда, ещё какой-нибудь год назад его больше обрадовала бы похвала из уст самого Кетиля, а Вальбьёрг была всего лишь несмышлёной девчонкой, и её похвалы или насмешки значили меньше, чем шорох ветра в прошлогодней траве…
Двор Эйрика Эйрикссона назывался Линсетр – Место, где выделывают лён. Покинув его после полудня, Хельги переночевал в лесу и двинулся дальше с рассветом, совсем рано, когда солнце подсвечивало снизу медленно проползавшие тучи. Наверное, ласковые пальцы лучей щекотали тучам бока: тучи краснели и золотились от удовольствия и казались мягкими, как невесомый гагачий пух. Хельги знал, что они притворялись. Самую первую тучу Боги вылепили из мозгов поверженного великана. Потому-то облакам нельзя доверять. День обещал быть жарким, но того и гляди шагнёт из-за горы холодная тень, ударит режущий ветер, сыпанёт дождь, если