Русский путь братьев Киреевских. В 2-х кн. Кн. II. А. Малышевский
этот перл русской словесности выкатится не из Москвы, что также имеет свою важность. По нашим расчетам, если пустить книгу, в которой будет по крайней мере четыре больших тома по 25 или даже по 20 рублей, то 250, а может быть, даже и 200 экземпляров (смотря по бумаге и шрифту) вполне окупят издание; следовательно, если печатать и на свой счет, то с довольной вероятностью можно надеяться, что убытка не будет. К тому ж, может быть, и очень вероятно, что Смирдин согласится и купить издание, уже в Москве напечатанное. И так остается решить вопрос: где, сколько экземпляров, в каком формате и в каком порядке печатать? А всех этих вопросов я без тебя решать не могу: тебе гораздо больше меня приличествует решать их, потому что и первая часть собрания, и большое количество, и лучший цвет песен принадлежит тебе. Хочешь издавать вместе и на заглавном листке написать: изданное Н. Языковым и П. Киреевским? Как ты об этом думаешь? Решай все эти вопросы, пиши, как мне действовать и вести переговоры, – и тогда уже можно будет приступить к решительным мерам. Я покуда буду хлопотать о переписывании, сличать, приводить в порядок и писать к тебе о результатах, из того произойти имеющих.
Вот покуда все главнейшее о песнях…»258.
14 ноября 1833 года А. П. Елагина-Киреевская писала В. А. Жуковскому: «Петр уже три месяца не встает с постели. Мучительную и опасную болезнь переносит он с какой-то ненынешней твердостью <…>. Когда ему лучше, он роется в преданиях, составляет, выправляет легенды, нынешним летом собранные у нищих, песни русские и пр.»259 В другом письме, от 23 ноября 1833 года, она сообщает о том же: «Иван другой месяц болен и уныл, Петр уже три. Он перевел “Отелло”, “Венецианского купца”, теперь занят изданием русских песен и легенд: у него собрано тех и других большое количество, и дело будет важное и полезное. Будет ли, впрочем? Как угодно судьбе! Мы все живем давно sur le qui vive260 и смотрим в двери: кто постучится?..»261.
17 января 1834 года П. В. Киреевский писал Н. М. Языкову: «Ты, верно, заметил в газетах, что Пушкин – камер-юнкер262. Когда он проезжал через Москву, его никто почти не видал; он пробыл здесь только три дня и никуда не показывался, потому что ехал с бородою, с которой ему хотелось показаться жене. Уральских песен, обещанных перед отъездом туда, он, кажется, ни одной не привез, по крайней мере, мне не присылал»263. Сообщив, таким образом, Языкову о возвращении А. С. Пушкина из мест восстания Емельяна Пугачева, П. В. Киреевский возвращается к отчету перед другом о ходе подготовки к изданию Собрания русских народных песен и стихов: «Песни идут своим чередом, хотя и медленнее, чем я ожидал. Надеюсь скоро дать тебе подробнейший об них отчет. Покуда скажу только, что исторических оказывается, не считая вариантов, около ста»264.
К концу января – первой половине февраля 1834 года, несмотря на болезнь П. В. Киреевского, к изданию была подготовлена уже значительная часть материалов: «одних
Киреевский И. В., Киреевский П. В. Полное собрание сочинений в четырех томах. Т. 3. С. 376–380.
Литературное наследство. М., 1968. Т. 79. С. 39.
Находясь начеку
Литературное наследство. М., 1968. Т. 79. С. 39–40.
1 января 1834 года А. С. Пушкин записал в своем дневнике: «Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам)» (Лотман Ю. М. Пушкин. СПб.: Искусство – СПБ, 2003. С. 172).
Киреевский И. В., Киреевский П. В. Полное собрание сочинений в четырех томах. Т. 3. С. 389.
Там же.