Империя. Оружие Владык. Иван Лебедин
стороне которой они направлялись.
– Каливар, – обратился к нему один из Старейшин, – свяжись с лунной базой. Уточни, завершили ли они приготовления к отлету. И если да, пусть поднимут «Щит возмездия» на поверхность.
Адмирал явно не был в восторге от идеи правителей города, тем более, что за ней, по его мнению, стоял Давид, но у него не было иного выбора, кроме как исполнить волю Старейшин.
Флагман старался не реагировать на обращенные в его сторону ядовитые взгляды отца, по крайней мере открыто. Он не понимал, никогда не понимал, чем заслужил столь сильное презрение со стороны родителя, особенно если брать в расчет то, что двух других детей Каливар практически «носил на руках».
Ответив адмиралу самодовольной ухмылкой, Давид сосредоточился на приближающейся Луне, а также на множестве кораблей-«птеродактилей», летящих по тому же маршруту, что и они.
Но не только это поразило Флагмана. Как только их «птеродактиль» приблизился к поверхности Луны настолько, что можно было разглядеть горы и кратеры, его взору предстала огромная и абсолютно ровная посадочная площадка, большую часть которой занимал гигантский раздвижной люк, откуда медленно поднималось, то, что превышало размером даже крупный имперский крейсер.
– «Щит возмездия» – это корабль? – вслух догадался Давид.
– Именно так, – ответил ему сидящий рядом, Старейшина.
– Но как? Когда вы его построили? Где вы взяли материал для изготовления двигателей, способных входить в тоннели? – продолжал задавать вопросы Флагман, в то время как его взгляд был практически «прикован» к тянущимся на сотни метров двигательным гондолам и возвышающемуся над ними многопалубному корпусу, напоминающему сильно раздутый, чуть заостренный спереди, цилиндр, сплошь увешанный пушками и орудиями, словно иголками морской еж.
– Совсем скоро ты все узнаешь, – с грустью в голосе ответил правитель города.
Окинув Старейшину пристальным взглядом, Давид замолчал и стал ожидать посадки.
Глава 9
Проснувшись на широкой, мягкой постели, Амонис сладко потянулся. Этим утром жизнь ему казалась особенно радостной и приятной. Никуда не хотелось спешить, ни о чем не хотелось думать. Все сомнения и размышления о смысле жизни и о Стихиях не только отошли на задний план, а даже практически полностью стерлись теплыми солнечными лучами, ласкавшими его обнаженное тело через неплотно задвинутые занавески.
Набрав полную грудь свежего утреннего воздуха, Верховный зарас улыбнулся своему отражению, взирающему на него с большого зеркала, закрепленного над кроватью. Ощущение счастья переполняло Амониса: последние сутки он провел так, как хотел, позабыв о том, что он не на Зарине, и игнорируя чопорные правила Правящего дома.
Еще раз потянувшись, он посмотрел на четверых, сладко спавших вокруг него, красавиц. Их смуглые, бархатные тела вновь разбередили в нем желание, и он уже было собирался пойти на поводу своих инстинктов, как вспомнил, что приглашен на обед к господину Бертолуччо, причем на Коддор. Воспоминания бурной ночи