Коллекция нефункциональных мужчин. Наталья Рубанова
а стукнувшись о краешек раковины, наклонилась вниз.
На полу почему-то валялась ее детская фотография, где Марине было не больше пяти.
– Привет, как дела? – спросила она.
Маленькая пожала плечами:
– Нормально. А твои?
Марина вдруг заговорила быстро-быстро, очень внимательно вглядываясь в глаза ребенка:
– Понимаешь ты, просто – не могу, примитивно! Сложно – тоже не могу, достало. И вообще, я слишком реалистична для вопросов. Риторические как, па что и зачем не могут содержать ответа изначально – ведь я не знаю той самой половины ответа, чтобы задать нужный вопрос! Иногда мне кажется, будто у “близких” они уже не возникают; да те и не ответят, правда? Ведь никто кроме тебя не ответит?
Маленькая посерьезнела и прошептала:
– Никто.
– Но, видишь ли, я не знаю, па сколько меня при таком раскладе хватит, вдруг лимит закончится раньше?
– А лимит в любом случае закончится раньше, – Маленькая ковырнула в носу. – На то он и лимит. Только ты не рассматривай это как стресс. Ладно, я пошла, а то с тобой старухой недолго стать.
Марина схватилась за сердце: тридцать три… А через секунду раздался звонок в дверь:
– Обои отходят… Воды полквартиры… Сейчас милицию вызовем! – долетали до Марины резкие фразы соседей. Младшие по разуму братья могли причинить немало беспокойств, тем более, вода давно текла через край ванны…
Марина захлопнула дверь и, закрыв краны, стала вычерпывать воду, зная, что, если хотя бы легонько, едва дыша, прикоснется сейчас к клавише stop, то хрупкий и вместе с тем стрессоустойчивый механизм ее биомассы даст сбой, – тогда пиши-пропало.
И вот Марина взяла помаду и написала светло-бежевым на зеркале: “ПРОПАЛА”, а телевизионная толстая тетка в парике запела арию Виолетты…
“…Можно ли с ним жить? А если и можно, то – нужно ли? О, ч-черт! Горячо!”
Для чего? Что он может дать ей, кроме спины и идиотской ухмылки на немой вопрос глаз, которые он единственный считал обычным явлением?
Даже если он и любил ее – хотя бы на уровне половых желез, – то никогда в этом не признавался.
Марина тоже не признавалась, но ее непризнание было на пару функциональных порядков выше. Недавно Марина сказала ему: “От тебя нет никакой пользы. Ни моральной, ни материальной. Про физическую вообще молчу. Ну да, от тебя идут, конечно, какие-то флюиды… Только… на х… мне эти флюиды, понимаешь? На х..!”
Кажется, ее мат развеселил его, а Марина всегда любила пировать во время чумы – она видела в этом какой-то определенный изыск, поэтому устроила вскоре вечеринку – этакие “проводы” любимого в холостяки, умноженные на два. Любимый напился, вернулся к мамочке, а Марина теперь в одно лицо боролась с бытом.
Когда, казалось, нигде уже ничего не текло, и даже тапочки были выжаты и чинно поставлены на батарею сушиться, в дверь снова позвонили.
– Кто? – глухо поинтересовалась Марина.
– По вызову.
На пороге стоял юноша лет осьмнадцати,