Pasternak. Михаил Елизаров
будет по ночам приходить и уводить с собой людей, у которых так же сшита одежда.
Василёк не заметил, как стемнело. Думал, домой, к бабушке пойдут. Выяснилось – нет, остаются на покойницкую вечорницу. По народной традиции надо целую ночь возле умершего провести, чтобы ему не скучно было.
Это не страшно совсем. Даже наоборот, весело. Народу много. Всюду свет горит. Телевизор включили. Едят, выпивают. Покойника не забывают, тоже рюмку наливают, затеяли в “дурачки” играть, сдали и ему, только кто-нибудь карты за него открывает. Потом анекдоты рассказывать стали. Разные. Про чукчу, про француза, американца и русского. Про заику было очень смешно.
Приходит заика в булочную и говорит: “Дайте п-пожалуйста, б-батон и п-половинку с-серого х-х-х-х… хуй с н-ним, ещё один б-батон!”
Песни фронтовые запели. Василёк тоже спел, что в школе на уроке музыки разучивали: “То берёзка, то рябина, куст ракиты над рекой…” Ему все похлопали.
Устал. Начал носом поклёвывать, баба Анисья спать его отвела. Проснулся – солнце вовсю в небе палит. Выбежал на двор. Похороны своим чередом идут, без чёрного священника и тесного гроба.
Дедушка говорит, гроб и могилу попы нарочно придумали, чтобы человека смертью испугать. Надо не закапывать, а погребальный дом строить – просторный, с окнами, с высоким потолком, дверями, всё необходимое в нём оставить. Между жизнью и смертью нет чёткого перехода. Сначала хоронят как бы временно, давая покойнику возможность передумать. Поэтому и могила должна быть на земле. В такой и смерть не страшная, и родня не скучает – легко в новом доме навещать умершего. С ним и общаются, порой там ночуют, а то и на время к нему переселяются. Так достигается постепенность расставания. Не спеша, долгие годы прощаются. А попы мёртвых в землю зарывают. Родственники тоскуют, покойник рвётся из могилы, тесно ему в гробу. От злости горб у него нарастает, во рту клыки, а на руках длинные когти. Прогрызает доски, ночами выходит к людям сосать кровь.
Попы мёртвых боятся. Чтобы не выбирались они из могил, запирают их как на ключ. Называют попы это колдовство “печатать могилу” – посыпают гробы землёй крестообразно, и мёртвые вечно мучаются.
Пошёл Василёк новый дом председателя смотреть. За огородами, в поле его построили. Не совсем, конечно, дом – больше холм напоминает, только пустой внутри.
Дверь прочная, дубовая и не запирается – каждый может войти. В земляные стены вделали нормальные окна со стёклами, мебель поставили: стол, стулья, лавку для спанья, полки с посудой развесили, даже радиоприёмник, но, конечно, для виду, электричества в таком доме нет, шнур просто в стену воткнули. Председателеву двустволку положили, патронов запас, ножи, капканы – всё, что охотнику после смерти пригодиться может. Печку почти как настоящую сделали. Рядом конюшню маленькую вырыли, только на одного коня, любимого. Подпол выкопали, туда положили пшеницы, картошки.
Покойник некоторое время живёт привычками человека, испытывает потребность в пище и питье, оружии. Только он использует не саму вещь конкретно,