Старая актриса на роль жены Достоевского. Эдвард Радзинский
почему позволил надругаться над моей комнатой. (Шепчет.) Я тебя предчувствовал, старуха!.. Я все важное всегда предчувствую… Однажды я… то есть он, Достоевский Федя… так написал об этом: «Я в каком-то ожидании чего-то… Я как будто болен теперь. И кажется, со мною должно случиться что-то очень решительное – может быть, тихое, может быть, грозное. Во всяком случае – неизбежное».
Она. Как? Вы это… наизусть?
Голос (странно). Я всего Федю… могу наизусть… (Помолчав.) Как хорошо, что твои дети засунули тебя в этот дом!
Она (бешено). Да что ж вы повторяете, как попугай! Просто тупица какой-то!.. Меня никто никуда не засовывал, ясно?
Наступает молчание.
Ну что вы там притихли?.. Я не хотела на вас кричать!.. Я могу вам все объяснить, перед тем как уйду… в эту… ну, в эту…
Голос (насмешливо). Ну, в какую?
Она (беспомощно). Ну?..
Голос (великодушно). В двадцать первую!
Она. Вот именно – в двадцать первую комнату! Мои дети уехали отдыхать на юг. Они пятый год без отпуска. И я сама настояла! Они отбыли всего на неделю! А так как директор этого дома – наш знакомый, я решила обождать детей здесь. Вот и все! Всего неделю!
Голос. А почему бы тебе, старуха, не обождать их всего неделю в вашей уютной квартирке?
Она (неловко). Я забываю выключать электрическую плиту на кухне… Все помню, но эта ужасная плита… Что делать – я всегда забывала то, что меня не очень интересует. Ха-ха-ха… И еще… Я постоянно падаю на улицах.
Голос. Здорово! Надеюсь, в лужи падаешь?
Она. Ни за что! Я плюхаюсь только насушу… Вдруг головка томно кружится – и… Я так часто падаю, что называю себя «падшая женщина». Ха-ха-ха… Ну не могут же они отдыхать и все время беспокоиться? Ну, ладно… Я устала… Я пошла?
Голос. Ни за что, старуха! (Торжественно.) Сейчас я сообщу тебе мистическое!.. Но сначала… Мы должны узнать друг о друге поподробнее… Кстати, у нас с тобой много общего. Я тоже часто плюхаюсь на улицах… когда мне морду бьют! Хо-хо-хо! Как раз на днях отлупили!
Она. Какие ужасы вы рассказываете, Федя!
Голос. Нормалек! Потому я – тут! Я всегда, как изобьют меня до полусмерти, сюда ползу! Как в берлоге – отлеживаюсь! Да, кстати: ты здесь всего на неделю? Отдай мне свою дополнительную подушку… А то есть закон Архимеда: чем больше избита морда, тем выше она лежать должна! Хо-хо-хо!
Она. Ха-ха-ха! Я принесу вам мою вторую подушку, драчун! И это в нашем-то возрасте – драться! Ах, как мне это в вас нравится! Я считаю: главное нам – не сдаваться! Любой ценой!
Голос. Никогда!
Она. Ни за что!
Голос. Мне приходится драться все время… Я – гений, мне за картины тыщи платят! И вот они – чтобы бороться с культом моей личности – и бьют меня.
Она. Кто – «они»?
Голос. Реалисты!.. Нет, реалисты били раньше, когда я был абстракционистом. А теперь я стал реалистом – и теперь меня бьют… Кто?
Она. Абстракционисты? Ха-ха!
Голос. Хо-хо-хо! В этот раз дело было, точнее, било так. Иду я