Кетополис: Киты и броненосцы. Грэй Ф. Грин
сказал Баклавский.
Лукавый цыкнул на дочь, зачем-то поклонился и вывел ее из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. От камина накатывало умиротворяющее тепло. Сейчас усну, отрешенно подумал Баклавский, и пусть все катится киту под хвост. Но жгучий браслет сразу напомнил о себе. Так. Надо сосредоточиться.
За окнами вовсю шло гулянье – Слобода знала больше праздников, чем рабочих дней. Где-то бренчали китарры, выводила незамысловатые мелодии гармоника. Потрескивали в огне осиновые полешки. Каминные часы начали отбивать десять… Баклавский вскинулся – надо же, все-таки уснул! Налил из графина почти полный стакан, задержал на секунду дыхание и залпом выпил. Ароматное пламя опустилось в желудок. Глоток терпкого кофе помог окончательно открыть глаза. Ах, Лукавый-стервец, поразился Баклавский, драгоценной бирманики для дорогого гостя не пожалел!
Сначала он позвонил в порт и сказал Чангу выезжать за ним. Помощник так обрадовался звонку, что Баклавский едва сдержал улыбку.
Потом настал черед Мейера.
– Уголовная!.. – и тут же придурковато-бодрый голос сменился другим, чуть гнусавым, дерганым, усталым:
– Здесь Мейер. Слушаю вас.
– Привет, сыщик! Это Ежи.
– Секунду!
Было слышно, как на том конце провода хлопнули дверью. Потом Мейер заговорил негромко и разборчиво:
– Значит, так, Баклавский, пикантная ситуация. У меня тут перед глазами списочек подозреваемых по очень неприятному делу. Ты каким-то образом угодил туда в первую строчку.
– Дай угадаю, – сказал Баклавский. – Взрыв на Золотом сегодня днем. А я – организатор.
– Прямо удивляюсь, кто из нас сыщик, – съязвил Мейер. – Что делать будем? Я должен тебя допросить.
– Только не сейчас! Могу предложить другое развлечение.
– Рассказывай. Ты ведь всегда выдумывал, чем «штифтам» заняться.
– Для начала скажи: ты уверен, что ловишь не меня?
Мейер зашелся противным мелким смехом:
– Твою персону мне подают из-под воды на китовом хвосте. Не люблю таких совпадений. Да и тебя знаю слишком давно. Зачем ты встречался с плетельщицей?
– Я не встречался.
Баклавский явственно представил себе, как Мейер хмурит брови, как закладываются вертикальные складки на переносице, надменной дугой выгибаются губы.
– Ежи, не делай из меня идиота!
– Плетельщиц в зале было две, тебе уже сообщили?
Тишина.
– Из них настоящая, по имени Энни, – одна. Ее и взорвали вместе с охранником. Кто на самом деле вторая – я не знаю, но ее парня зовут Макс. Здоровый морж, если не из моряков, то из уличных. Они устроили мне спектакль с переодеваниями почище «Коральдиньо». В результате я как дурак отправился в Сети. Сейчас сижу в Слободе – с продырявленным боком, но живой.
– Ты везунчик, – резюмировал Мейер. – Опиши этого Макса. Рост, лицо, уши, волосы.
– Мейер, в театре во время спектакля темно, и все сидят. Я узнал бы его,