Бруклинские глупости. Пол Остер
обыске в складском помещении при галерее, помогли полиции без особых проволочек завести на него дело. Он продолжал изображать из себя невинного агнца, но тут Гордон Драйер смылся, и после этого удара в спину Гарри пал духом. В приступе отчаяния и жалости к себе он раскололся и выложил своей Бет всю правду. Это была еще одна ошибка в длинной цепочке ложных шагов и неправильных решений. Впервые за годы супружеской жизни он увидел жену в ярости. Она выдала ему пламенную тираду, в которой прозвучали такие слова, как «больной», «алчный», «мерзкий» и «извращенец». Немного охолонув, Бет перед ним извинилась, но отношения дали трещину, и, хотя она наняла лучших в городе адвокатов, Гарри понял, что это конец. Расследование длилось десять месяцев, улики медленно собирались в разных частях света, от Нью-Йорка и Сиэтла до Амстердама и Токио, от Лондона до Буэнос-Айреса, после чего окружной прокурор графства Кук предъявил ему обвинение в мошенничестве по тридцати девяти пунктам. Первые полосы газет запестрели крупными заголовками. Если его вина была бы доказана в суде, Гарри ждал бы тюремный срок от десяти до пятнадцати лет. По совету адвоката он признал себя виновным, а чтобы еще скостили срок, заявил, что идея подлога принадлежала Гордону Драйеру, который склонил его, Гарри, к пособничеству, пригрозив иначе обнародовать их тайную связь. За сотрудничество со следствием Гарри получил минимальный срок – пять лет – с перспективой выйти на свободу раньше в случае образцового поведения. Детективы выследили Драйера в Нью-Йорке и арестовали во время новогодней вечеринки в салуне на Кристофер-стрит, когда часы только начали отсчитывать 1988 год. Драйер тоже признал себя виновным, но, так как он никого не мог сдать и ему нечего было предложить следствию, бывший любовник Гарри получил семь лет.
Но худшее было впереди. Незадолго до посадки старик Домбровски все-таки заставил дочь подать на развод. Он прибег к испытанной тактике запугивания – дескать, вычеркнет ее из завещания, прекратит давать деньги на расходы, – но на этот раз он не шутил. Бет уже не любила Гарри, но и уходить от него не собиралась. Несмотря на публичный скандал и довольно жалкое положение, в которое он сам себя поставил, ей и в голову не приходило положить конец их браку. Все упиралось в дочь. Накануне своего девятнадцатилетия Флора уже успела дважды отметиться в частных клиниках для людей с психическими расстройствами, и ее шансы на излечение представлялись близкими к нулю, при этом больничный уход на таком уровне стоил сумасшедших денег, порядка ста тысяч за курс лечения. Если бы не ежемесячный чек от отца, Бет не оставалось бы ничего другого, как только поместить дочь в обычное заведение для душевнобольных, к чему она внутренне совершенно не была готова. Гарри понимал ее дилемму, но ничего не мог ей предложить, и потому скрепя сердце благословил жену на развод, поклявшись по выходе из тюрьмы задушить ее папашу.
В результате он остался нищим зэком без всяких