Фамильная честь Вустеров. Держим удар, Дживс! Тысяча благодарностей, Дживс! (сборник). Пелам Вудхаус
Стиффи.
– Привет.
– Приятный вечер. Вашего пса только что вырвало на ковер.
Это, конечно, была прелюдия к главной теме, которую я и начал развивать.
– Вы, наверно, удивились, Стиффи, застав нас здесь?
– Нет, ничуть. Вы искали блокнот?
– Ну конечно. Именно блокнот. Хотя, если честно, мы не успели приступить к поискам. Ваш песик был против. – Я все это с юмором представил, обратите внимание. В таких случаях только юмор и спасает. – Он неправильно истолковал наш визит.
– В самом деле?
– Да. Я очень затрудню вас, если попрошу пристегнуть к его ошейнику надежный ремень и отвести угрозу, нависшую над демократией во всем мире?
– Да, очень затрудните.
– Неужели вы не хотите спасти жизнь двум вашим ближним?
– Не хочу. Я не хочу спасать жизнь мужчинам. Ненавижу мужчин, всех до одного. Надеюсь, Бартоломью искусает вас до костей.
Призывами к человечности ее не проймешь, это ясно. Попробуем другой подход.
– Я не ждал вас так скоро, – сказал я. – Думал, вы пошли в рабочий клуб бренчать на фортепьяно, пока Растяпа Линкер показывает цветные картинки и читает лекцию о Святой земле.
– Я и пошла.
– Но вернулись что-то слишком уж рано.
– Да. Лекцию отменили. Гарольд разбил слайды.
– Не может быть. – Ну конечно, разве мог он их не переколотить, у него ведь руки не тем концом вставлены. – Как же это случилось?
Она вяло погладила по голове пса Бартоломью, который подошел к ней, чтобы с ним поиграли.
– Уронил их.
– Почему?
– Он был в шоке, потому что я разорвала нашу помолвку.
– Что???
– Что слышали. – Глаза ее заблестели, казалось, она заново переживает эту тяжелую сцену, в голосе зазвучал металл – ну прямо голос тети Агаты, когда она разговаривает со мной. Куда девалась вялая манера, в первый раз я увидел, как эта юная особа полыхает от ярости. – Пришла я к Гарольду в коттедж, мы поговорили о разных разностях, потом я спрашиваю: «Милый, когда ты стащишь каску у Юстаса Оутса?» Вы не поверите, но он посмотрел на меня таким ужасно робким, испуганным взглядом и сказал, что долго боролся со своей совестью, надеясь получить ее согласие, но совесть не сдалась, она и слышать не хочет о краже каски у Юстаса Оутса, поэтому все отменяется. «Ах так? – сказала я и выпрямилась во весь рост. – Значит, отменяется? Ну, тогда и помолвка наша тоже отменяется». Он и уронил все слайды Святой земли, которые держал в обеих руках, а я ушла.
– Ушли? Неужели?
– Да, ушла. И считаю, что правильно сделала. Если он будет говорить мне «нет» каждый раз, как я попрошу его о каком-нибудь пустяке, лучше уж узнать об этом заранее. Все сложилось как нельзя лучше, я просто счастлива.
И, шмыгнув носом, да так громко, будто рядом разорвали кусок полотна, она закрыла лицо руками и разразилась безудержными рыданиями, как принято говорить.
Конечно, душераздирающее зрелище, и вы не слишком ошибетесь,