Выстрел в спину. Александр Леонидович Аввакумов
чем начать движение вперед, Никитин решил разобраться с красноармейцем Лихачевым. Боец стоял перед ним, опустив голову. Наспех перебинтованная голова, рваная гимнастерка, отсутствие обмоток на ногах делали его фигуру немного комичной и в то же время жалкой. Лицо его было изможденным и со стороны казалось, что он вот-вот упадет от усталости.
– Рассказывай, Лихачев. Я хочу узнать, как вы бежали с поля боя? – спросил его Никитин. – Сейчас война и любое бегство с поля боя приравнивается к предательству. Ты это, надеюсь, знаешь?
Борис кивнул головой, соглашаясь со словами командира.
– Я не бежал с поля боя, – тихо произнес он. – Просто так получилось. Я забежал в дом, чтобы оттуда вести огонь по немецким автоматчикам. Мне удалось убить троих, но машины вдруг тронулись. Я хотел выйти из дома и попытаться вас догнать, но увидел немцев, которые просочились с другой стороны дома.
– Что дальше?
– Я укрылся в доме. Получилось так, что на первом этаже были немцы, а на втором – один лишь я.
– Ты хочешь сказать, что немцы не проверяли дом? Не смеши меня, Лихачев, – произнес Никитин и усмехнулся. – Не рассказывай мне сказки.
– Зачем мне врать, товарищ лейтенант. Вечером в поселке снова вспыхнул бой. Похоже, одна из отходящих на восток советская воинская часть столкнулась с немцами. Бой был ожесточенный, но короткий. Нашим удалось выбить гитлеровцев из поселка, и я вынужден был рассказать командиру батальона, что отстал от колонны. Нас посадили на машины и повезли. Куда едем, никто не говорит, командиры были злые как собаки.
– Что дальше?
– А дальше, попали мы под бомбежку. Все бросились бежать кто куда, ну и я, в лес. Два дня плутал, пока не встретил капитана-пограничника. Он тоже отстал от своей части или отряда, не знаю, как у них там. Вот с ним и вышли к этому населенному пункту.
Лейтенант пристально посмотрел на Лихачева. Тот не выдержав его взгляда, отвернул свои глаза в сторону. Никитин не верил в рассказ бойца.
«Голова уж больно аккуратно перебинтована, – подмечал он про себя, рассматривая Лихачева. – Да и гимнастерка, почему без пятен крови, можно подумать, что ранение он получил, будучи раздетым».
– Скажи, Лихачев, это правда, что сказал капитан Смирнов? Мы действительно находимся в окружении?
– Так точно, товарищ лейтенант. Я сам вчера слышал об этом по приемнику.
– Что конкретно ты слышал, Лихачев? Давай, докладывай!
Красноармеец покраснел.
– Слышал сводку Совинформбюро. Немцы уже на подступах к Смоленску…
Стало тихо. Где-то громко куковала кукушка, насчитывая всем бесконечное количество лет жизни. Никитин подозвал к себе Маркелова. Внутреннее чутье подсказывало ему, что Лихачев чего – то не договаривает, боится прямых вопросов.
– А ну, снимай бинт! – приказал ему лейтенант. – Хочу посмотреть твое ранение.
В глазах Лихачева мелькнул страх.
– Это зачем, товарищ лейтенант? Значит, вы мне не верите! Чем же я могу доказать, что я – не изменник!? Дайте