Стихотворения. Война богов. Эварист Парни
что грустная констатация вышеприведенной фразы «Онегина» продолжает быть грустным фактом и в наши дни: достаточно указать, что только в сборнике «Французские лирики XVIII-го века», собранном И. М. Брюсовой, представлены более или менее полно переводы Парни. Мы до сих пор не имеем перевода на русский язык не только поэм Парни, но даже сколько-нибудь законченных циклов; существуют переводы, и то весьма отдаленные, только отдельных стихотворений; более того: в «Малой Советской Энциклопедии» редакция просто умудрилась пропустить Парни.
Парни переводили (в плане отдельных стихотворений) Жуковский, Батюшков, Пушкин, ряд поэтов пушкинской эпохи и ряд стихотворцев послепушкинской; но и Пушкин, и Батюшков давали читателю не перевод (Пушкин, по свойству своего гения, не склонен был следовать чужому), а только подражанье, иногда, как, напр<имер>, в Пушкинском «К Морфею», быть может, превосходящее оригинал!
Надо сказать совершенно откровенно, что Парни является для русского читателя «прекрасным незнакомцем», и советский читатель вправе недоумевать: почему на его родном языке нет строк поэта, столько раз превознесенного строгим Пушкиным?
Мне кажется, что уместно напомнить мысль еще одного ревностного поклонника Парни, Батюшкова: «Одно невежественное упрямство любит и старается ограничить наслажденья ума».
Не это ли «упрямство» ограниченных «вершителей» судеб переводной поэзии и ее переводчиков, вроде знаменитого П. Вейнберга, переводившего буквально всех поэтов со всех языков, – и лишило нас знакомства с Парни? Мог ли Вейнберг (я называю это имя как нечто собирательное) взяться за Парни, когда тот же Вейнберг в «Энциклопедическом Словаре» Брокгауза и Эфрона легко отделался от Парни следующими строками: «Узкость кругозора, отсутствие "изобретательности" и "волшебства кисти", подчинение фальшивым [?][1] влияниям, – все это, однако, вдвинуло [?] Парни в ряд тех писателей, о которых история литературы упоминает только потому, что в свое время они играли более или менее значительную роль».
В этих строках, написанных суконным языком, в строках, где цитируется отзыв Сент-Бева о Парни (без указания на этот отзыв и с удалением всех похвал Парни со стороны Сент-Бева), – приговор Парни, которого столько раз восторженно хвалил Пушкин и к которому обратился не слишком щедрый на похвалы и завистливый Вольтер со словами: «Мой дорогой Тибулл!».
Приговор «первому элегическому поэту не только своего времени, но и вообще французской поэзии», как написал де Фонтан <член Французской академии Louis de Fontanes> и как повторяли все остальные критики Франции! Приговор Парни, которого, как отмечает Д. Благой в «Литературной Энциклопедии», похвалил Маркс, тонкий ценитель французского искусства!
Приговор Парни, о котором Беранже, издавший его сочинения, писал: «Мои колючие стихи могли вырасти только над могилой богохульного Парни»! Приговор Парни, которого современная ему французская критика именовала «первым классическим поэтом века Людовика XVI-ro»; Парни, на котором учились Шатобриан и Ламартин!
К поэтам часто бывает несправедлива жизнь; к Парни оказалась несправедлива смерть! Недаром в одном из своих очерков Реми де Гурмон писал: «Казалось, что молодые поэты пили летейскую воду специально для того, чтоб забыть Парни!»
Эварист Дезире де Форж (а не Дефорж, как ошибочно писали наши литературоведы, начиная с П. Морозова[2]), шевалье, а позже виконт де Парни родился 6-го февраля 1753 г. в Сен-Поле, на острове Бурбон, ныне острове Соединения <Реюньон>. Это была французская колония в Индийском океане, на юго-востоке Африки.
Парни принадлежали к знатной фамилии на острове, куда они прибыли сравнительно незадолго до рождения Эвариста. Девяти лет Эварист был отправлен во Францию, где и поступил для учения в Реннский колледж. Там Парни оказался, как отмечает «grand dictionnaire universel – Larousse», товарищем по учению с Женгенэ, который навсегда остался другом Парни и, будучи позже редактором-издателем «Декады», немало способствовал славе своего школьного товарища-креола. Парни получил в колледже полу-либеральное, полу-клерикальное воспитание. Обладая живым и пламенным характером, Парни собирался сначала пойти по духовной линии. Однако, скоро, после изучения библии, религиозность Парни уступила место сначала сомнениям, а потом и просто неверию. К этому прибавилось еще желание отца, и Парни легко сменил мечты о монашестве на Военную школу в Париже, откуда молодой креол был выпушен в кавалерию в чине ротмистра (capitaine).
В полку Парни познакомился с шевалье де Бертеном <Antoine Bertin>, тоже креолом, тоже уроженцем острова Бурбон; Бертен был старше Парни и познакомил последнего с новейшими философскими учениями; недаром Бертену был посвящен первый отрывок «Войны богов». Начиная с первого знакомства, дружба двух юношей, схожих по характерам, вкусам и воззрениям, более не прерывалась. Оба они вступили в общество, носившее название «Казарма» и несколько напоминавшее «Зеленую Лампу», куда был привлечен Пушкин. Оба друга писали стихи, и в 1777-ом году Парни дебютировал в «Альманахе Муз».
Стихи Парни, как и окружавших его поэтов, были не оригинальны и находились под влиянием «галантной школы».
Отец
Здесь и далее вопросительный знак в скобках вставлен в цитату В. Шершеневичем.