Бен Палестрина: монологи. Дон Нигро
что было здесь, но затерялась в файлах твоего мозга, или сон, от которого ты только что пробудился, такого невероятно яркого, цельного и захватывающего, да только вспомнить его никакой возможности нет. Я попробовал военную стратегию непрямого подхода, чтобы убаюкать это воспоминание ложным ощущением безопасности, а потом наброситься на него, застигнув врасплох, осознано думать о чем-то другом, в надежде, что правда внезапно запрыгнет в мой разум, или благодаря какой-то случайности она неожиданно возникнет у меня в голове, и я смогу все записать до того, как она исчезнет вновь. И я задавался вопросом, если это было мое прошлое, до моего рождения, являлось ли это также и моим будущим. Но подобные мысли опасно близки к тому виду самообмана, благодаря которому, я это знал, и появилась религия, и весь этот фанатизм, и убийства, и фарисейские заблуждения, неизбежные с ее рождением, поэтому оставил эту мысль, какое-то время о ней думал, а потом, а потом… В бакалейном магазине появился новый назойливый управляющий, и внезапно они прекратили принимать мои чеки без предъявления удостоверения личности с фотографией. Я перестал быть реальным человеком, не мог добиться признания своей подписи, не предъявив официальную пластиковую университетскую карточку с фотографией, удостоверяющую мою личность. Не имело значения, что я уже годы каждую неделю отоваривался в этом магазине, и банк ни разу не отказывался принять мой чек. Новое правило установил сам Господь. Поэтому я пошел в то здание в кампусе, где располагалась фотография, по-прежнему невероятно злой на эту заносчивую маленькую горгулью, которая заставила меня делать то, что я полагал совершенно ненужным, но фотограф ушел на ланч, я кипел от ярости и бродил по зданию, поднялся по лестнице и обнаружил дверь, которую никогда не открывал, переступил порог, оказался в темном помещении, гадая, куда попал, а потом, когда мои глаза привыкли в темноте, осознал, что случайно забрел на сцену огромного, пустого театра, и теперь смотрел в черноту зала. Стоял в одиночестве на темной сцене, смотрел на зал, и тут в моем мозгу внезапно, на мгновение, возникло то другое место, тот другой я, другая личность, всего лишь на мгновение я вновь узнал, кто я, где, и что послан сделать, и на это мгновение я был дома. Потом все опять ушло, и я остался один, в пустом театре, но эхо случившегося витало, и по сей день витает, когда я выхожу на сцену пустого театра, это ощущение, что я попал в святое место. Ты всматриваешься в темноту и каким-то образом переносишься в другое место, где все времена и пространства сосуществуют, и на мгновение ты связан через бесконечное множество воплощений с чем-то нереальным и при этом более реальным, чем может показаться. Там, в другом месте, трансформированный и лишенный притворства, ты становишься самим собой, и на мгновение касаешься темноты вечности, и ты – Бог.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив