Всё, чем живём, дорожим и рискуем. Часть первая. Владимир Анатольевич Маталасов

      Оба бросаются ничком на землю, в ужасе инстинктивно закрывают головы ладонями рук.

      Раздаётся взрыв оглушительной силы. Всё ходит ходуном. Следуют ещё несколько чередующихся громовых раскатов. Лёвушка от нестерпимой боли в ушах зажимает их ладонями и, в этот миг, его подбрасывает сажени на три вверх. Швыряет куда-то в сторону…

      Лёвушка приходит в себя. С трудом открывает глаза Нечем дышать. Нащупывает под собой мягкий мох.

      Поворачивается на живот, опирается локтями о землю, предпринимает попытку приподняться.

      Отрывает тело от земли, привстаёт на колени. Попытка встать на ноги результатов не приносит.

      Он беспомощно опускается на моховую подстилку, охватывает голову руками, опершись локтями на колени.

      Ладони рук, стискивающие лицо, скользят вдоль него и ощущают что-то липкое и тёплое. Лёвушка смотрит на ладони, видит на них следы крови.

      Савелий, шатающейся походкой, спотыкаясь и падая, уже приближается к сыну. Всё лицо его в красно-лиловых кровоподтёках и ссадинах.

      Из уголков губ сочится кровь. Правой рукой он поддерживает переломанную левую руку.

      Что говорит, о чём спрашивает его отец, Лёвушка, как не пытается, разобрать не может. Он ничего не слышит. В ответ с его губ срываются какие-то нечленораздельные слова.

      Ухватившись за подставленный отцом локоть, он с огромным усилием отрывается от земли. Затуманенным взором оглядывается вокруг.

      От леса, только что окружавшего его, не остаётся и следа. Почти весь он повален более, чем за версту в южном направлении от водопада. Осталось лишь оголённое редколесье с дымящимися и пылающими вершинами.

      Там, где только что был водопад, лежит нагромождение камней. Речки и в помине след простыл. Землю заволакивает едкий, удушливый смрад где-то горящей тайги.

      А небо безоблачно и сине. Кругом – гнетущая, зловещая тишина. Ни крика птиц, ни шороха зверей. Откуда-то из-под стелящейся пелены дыма выныривает Баламут, отфыркиваясь, беспрестанно тряся головой и жалобно скуля.

      Всё нехитрое снаряжение путников куда-то бесследно исчезает. Вместо одёжи с них свисают жалкие лохмотья.

      Савелий всё говорит и говорит, указывая куда-то в сторону и поддерживая сына.