Дело лис-оборотней. Хольм Ван Зайчик
я с собой делаю?!. А Тоне ничего не сказал, нет… Как об этом скажешь? Неловко… стыдно… Так Катюша и родилась… – Он шмыгнул носом. – Доченька… – И уронил голову на руки.
«Однако, это мы с ним почти всю бутылку выпили! Адриан-то, похоже, заснул. Да и я от него недалеко ушел… А толку? Недаром Конфуций говорил… что же он говорил?.. говорил, что только низкий человек рисовым вином пытается помочь горю…»
Однако Адриан еще не заснул, лишь погрузился, выговорившись, в некое онемение и окаменение. Но когда в черной глубине коридора, ведшего в кухню из спальни супруги, послышались шаги, он судорожно встрепенулся и, схватив со стола коробочку с пилюлями, словно застигнутый на месте преступления мелкий воришка, задергался, ища, куда бы ее спрятать, а потом пихнул за пазуху.
В кухню вошла Стася.
Баг вопросительно поднял голову на подругу. У него слипались глаза. Казалось, задержание Обреза случилось по меньшей мере прошлым летом; поверить было невозможно, что минуло всего-то пять часов с тех пор, как честный человекоохранитель хоронился за мусорными бачками от гудящих, словно злые осы, пуль потерявшего человеческий облик опиумоторговца.
– Баг… – Стася тронула его за плечо. Он осторожно накрыл ее ладонь своею. – Баг… Тоня заснула наконец, но я все равно с побуду нею рядом, в кресле подремлю. А ты иди…
Баг кивнул.
В распахнутом в ночь окне все так же шуршал по листьям дождь.
Апартаменты Багатура Лобо
12-й день девятого месяца, вторница,
утро
Утро вторницы наставало для Бага постепенно.
Сначала он ощутил себя большим плоским камнем, камнем, нагревшимся на солнце, камнем, лежащим под кактусом в пустыне. Камни не просыпаются и не засыпают, камни не испытывают желаний и страданий, камни просто лежат – лежат вечность, до тех пор, пока ветра тысячелетий не разотрут их в песчинки, и тогда эти песчинки сольются с теплым морем других, таких же мелких и безликих крупиц, когда-то бывших камнями…
Потом Баг понял, что он – не камень, он, ни много ни мало, пользующийся общим уважением ланчжун Управления внешней охраны. Но блаженная окаменелая истома никуда не делась. И по-прежнему на грудь давило жаркое солнце пустыни.
Баг открыл правый глаз.
Поперек груди развалился Судья Ди. Увидев, что хозяин стал подавать признаки жизни, кот моргнул и пристально уставился Багу в глаза. Во взгляде Судьи Ди явно читалось неодобрение.
Баг открыл левый глаз, вспомнил вчерашний вечер и полуночный разговор под эрготоу… «После таких-то откровений я просто обязан жениться», – подумал Баг и шевельнулся.
И тут же некий злодей радостно и пронзительно всадил ему в правый глаз ржавый гвоздь, и Баг проснулся окончательно. Все же такое количество шестидесятипятиградусной жидкости даже для него оказалось чрезмерным.
Какая-то мысль не давала ему покоя ночью, смутно припомнил – вернее, смутно заподозрил