Не совсем мой, не совсем твоя. Татьяна Воронцова
медля больше ни минуты, покинул помещение. Ни словечка, ни поцелуя… ничего.
– Матильда, взгляни, который час, – обратилась она к толстой усатой морде, просунувшейся в дверь. – Как ты думаешь, еще не поздно позвонить Светке?
Матильда негодующе крякнула, что, несомненно, означало: совсем ты спятила, сестрица, на часах половина двенадцатого, а у Светки двухлетний ребенок. Не произошло ничего такого, о чем бы ты не смогла рассказать ей завтра с утра.
Прежде чем забраться в постель, Ксения долго стояла перед зеркальной дверью платяного шкафа, разглядывая багровое пятно на правой ягодице. Даже не пятно, а отчетливо выраженный след зубов. Интересно, что там с его рукой? И что скажет по этому поводу его госпожа?
Телефон она положила на пол у изголовья кровати. Нырнула под одеяло, выключила свет, расслабилась… Тут же на край кровати с пола запрыгнул кто-то чрезвычайно упитанный, кто-то мохнатый и с громким урчанием принялся утаптывать спальное место. Под колыбельную, пропетую домашней хищницей, Ксения задремала. Задремали обе.
Долгая телефонная трель выхватила ее из сна, заставив задрожать с перепугу. Засыпая в нетрезвом виде, Ксения всегда спала беспокойно, даже когда ее не тревожили никакие посторонние звуки, а тут такое! В три часа ночи.
Она пошарила рукой по полу. Поднесла трубку к уху. Пробормотала сонно:
– Слушаю.
– Ксения? – Самый прекрасный голос в мире. – Ксения, это Ник. Мы можем увидеться?
– Сейчас?
– Завтра. Вернее, уже сегодня. – На всякий случай он уточнил: – В воскресенье.
– Ну… – начала Ксения, пробуя сосредоточиться.
– Пожалуйста, – произнес он с нажимом. – Мне нужен мой телефон. Там номера всех моих заказчиков, моих друзей…
– Зачем же ты мне его подбросил?
– Чтобы позвонить.
Соображалка у него работает, это уже хорошо.
– Как ты узнал, что это моя дубленка?
Он чуть усмехнулся:
– По размеру.
Мысленно Ксения перебрала всех особ женского пола, почтивших своим присутствием теткину вечеринку, и его объяснение показалось ей правдоподобным. Всю жизнь, сколько она себя помнила, и Вера, и прочие близкие и дальние родственники при каждом удобном случае норовили ее подкормить. Чем-нибудь питательным: тортиками, пирожками… А когда Ксения оказывала сопротивление, дескать, фигура и все такое, начинали дружно причитать: какая фигура? какая фигура? нет у тебя никакой фигуры, одни кости!.. Так что дубленка тридцать четвертого европейского размера могла принадлежать только ей. Без вопросов.
– Ладно, – сказала она, чувствуя себя загнанной в угол. – Когда и где?
– Где тебе удобнее.
Конечно, можно было сказать: рядом с Ленинской библиотекой. Или: у входа в Политехнический музей. Но Ксения подумала, что после эпизода в ванной это будет выглядеть как дешевый понт, и сказала просто:
– Я живу недалеко от метро «Алексеевская». Там можно