Избранная лирика. Александр Золотов-Сейфуллин
историй.
Раб торопливо распиливал ржавые цепи,
Тяжко звено преломил и прислушался…
Шумным дыханием, слившимся с боем уже
ликовавшего Сердца,
Он, наполняя пространство тлетворной темницы,
Стены содрогнул, во тьме потеряв разуменье…
Несколько времени так он сидел неподвижно,
Скоро опомнился и, наслаждаясь заветным —
Цельной Свободой, исполненной без промедленья,
Как пресмыкающим скользким, проворно пробрался
из норы,
Грубо, небрежным движением, с дикостью ночь
рассекая.
Там огляделся. Болезненно плечи расправил
И, босиком на земле оказавшись холодной,
Вдаль, натрудившись, стремительно путь уменьшая,
Шёл спотыкаясь, спеша, оставляя затворы.
Ему сомнение дано.
Природой призванный ужиться
С глубокой верой… Всё равно
Им суждено перемениться.
Он жив от сих противоречий!
Порой раздвоенность наречий
Расскажет глубоко предмет,
Усилив Мир обогащеньем
Понятий твердых, убежденьем,
Что слово есть, а вышних нет.
И случай, истинный свидетель
Необозримости духовной,
Желает большего участья
В познании Вселенной нашей.
И спор привычный плодотворен:
Нам не войти в забвенье дважды…
И непрерывность поединка,
Имея славные потери,
Недосчитается героев.
На раскрытой ладони,
Так приспособившись
Жизнь неразумную
Тем скоротать,
Кто потребностью занят
Трудность решить.
Обосновав предыдущим
Последствия,
Второстепенное —
Фильтром анализа,
Бесов раскованных
С кровью испорченной
Верой задержим
Толп, напирающих
В будущий день.
Особенность нам не оспорить,
Не знавший зрелища не прав,
Не сделав ключ, не утерять…
И в случае продлить волненье
Он видит бегство от оков.
И в памяти его скорбящей
Упорно видятся несчастья.
И узы вечного согласья,
Наргизами переплетаясь,
Ещё вместят в душе поющей
Непережитые волненья,
Нам обещая радость встречи
Со старыми вещами, другом.
Отведение боли
Славой гремящею,
Чтоб наводящие
Ужас юдоли
Нам не оспаривать
Шумным собранием.
Предложив независимо
От