P.S. Я тебя ненавижу!. Елена Усачева
крикнула, глядя на Алку.
Почему она молчит? Почему не надает подзатыльников этому нахалу!
Алка фыркала, уткнувшись лицом в Сашкино плечо. Максимихин хохотнул, повелительно взмахнув рукой.
– Чего застыла? Неси уже! Сколько можно ждать!
Эля поискала глазами, что бы такое кинуть в эту наглую рожу. Пожалела, что поставила плошку, – сейчас было бы хорошо опрокинуть ее содержимое на эту мерзкую прическу. И чтобы Алке досталось! Могла и предупредить, что пришел Максимихин.
Брякнул звонок.
Испугавшись, что все-таки не сдержится и что-нибудь уронит, Эля нырнула на кухню. Здесь все еще надрывался Тимберлейк. Было тепло от пирога, вкусно пахло копченой курицей, пузырилась в стакане газировка. Эля залпом выпила шипучей воды. Пузырьки колом встали в горле. Задохнулась, на глаза выступили слезы.
В прихожей роняла на пол холодные жемчужины слов Ничка, бубнил Дятлов. Эля вдруг представила, что если они поженятся, то Ничка станет Вероникой Дятловой. Смешно. Глупее сочетания не придумаешь! Ну и правильно! Дуракам дурацкие фамилии.
– Что ты пропала? – влетела на кухню с букетом садовых астр Алка. – Накрывай!
– Я вам не обслуга!
Эля опрокинула над стаканом бутылку с газировкой. Коричневая жидкость плеснулась через край, брызнула на передник, на белые брюки. Прикрыла, называется. Помчалась в ванную. Стол вытирать не стала. Пускай именинница поработает своими ручками в маникюре.
– Эля?
Удивленная Ничка подняла свои подведенные брови. Она только что вымыла руки и теперь стояла, не зная, чем их вытереть. С тонких пальцев капала вода.
– Чего ты на меня уставилась?
Эля перехватила полотенце с крючка, так что Доспеховой только и оставалось, что встряхивать руками.
Показалось, что от воды все стало только хуже. Она терла намоченным полотенцем пятна, еще больше злясь. Фартук мешал. Сдернула, сунула Ничке:
– На, велели накрывать.
Удивление с лица исчезло. Вероника равнодушно вытерла пальцы о фартук, уронила его на пол.
– Алла говорила, что никого не будет, – произнесла она. – Странно…
Доспехова переступила через фартук, скрылась за дверью. Эля продолжала тереть мокрыми руками брюки, и тут до нее дошел смысл сказанного. «Никого не будет…» – это она не про родителей сказала, а про нее. Вот ведь змея!
А в комнате уже хохотали. Лешка громко вскрикивал. «А помнишь… А помнишь…» – захлебываясь, вставлял он. В коридор выпала Алка, глаза веселые, раскраснелась, совсем не такая, какой была час назад.
– Ну, где ты пропадаешь?
И Эля, решившая, что непременно уйдет, прямо сейчас, не прощаясь, осталась. Вместе с Алкой пошла на кухню, перегрузила курицу в большое блюдо, разрезала пирог.
Нет, нет, Алка не могла про нее такое сказать. Они дружат! Это Ничка специально. Ей на Элю плевать, ей и одной всегда хорошо, фифа помоечная.
– А еще кто будет? – спросила между делом.
Обычно они были вдвоем, но раз уж состав расширился, то почему