Из жизни Ксюши Белкиной. Вера Колочкова
поставив на его тумбочку поднос со скудным больничным ужином, снова присела на стульчик у кровати. – Целыми днями вокруг меня суетишься…
– Да что вы! Какое там устала! Главное, чтобы вы поправились…
– Спасибо тебе, Ксюшенька, конечно. Только неудобно мне как-то и странно это все…
– Что – странно? – испуганно уставилась на него Ксюша, осторожно поправляя подушку под головой.
– Ну… Так заботишься обо мне, пропадаешь тут целыми днями…
– Так я же от души, Иван Ильич! Мне самой этого хочется!
– Да я вижу, что от души… И думаю вот: что ж у тебя за жизнь такая, что тебя к больному старику потянуло? Ведь потянуло? Не в одном человеколюбии тут дело, правда?
– Правда…
– Неужели влюбилась?
– Влюбилась, Иван Ильич… Впервые в жизни, по-настоящему…
Ксюша низко опустила голову, закрыла лицо руками. Сердце колотилось мелкими беспорядочными толчками, и не от стыда и испуга, как обычно, а совсем, совсем по-другому, будто рвало его изнутри на части, будто не хотело больше пульсировать в ее неухоженном теле – на волю просилось вместе с поселившейся в нем теплой радостью…
– Да я вижу, что по-настоящему! – ласково протянул Иван Ильич, дотронувшись слабой рукой до ее ладоней. – Меня ведь, старого зайца, и не обманешь уже… Я в этих делах знаешь какой дока? Всю жизнь за бабами бегал! Вот и добегался…
– Что значит добегался? – резко отняв от лица руки, спросила Ксюша. – Не говорите так, Иван Ильич! Вы обязательно подниметесь!
– Да теперь уж просто обязан! – тихо рассмеялся он. – Куда ж я теперь денусь? Вот счастье нежданно-негаданно бог послал… А бабником я и правда был самым что ни на есть первостатейным, Ксюшенька… Страсть любил это дело! Ни одной юбки не пропускал! И женщины меня тоже любили. Про таких мужиков, как я, говорят – тепленький…
– А правильно говорят, Иван Ильич! – улыбнулась счастливо Ксюша. – Я ведь чуть с ума не сошла, когда вы меня обняли – помните, мы с Олькой к вам знакомиться приходили? Прямо прожгло меня всю насквозь через ребра от вашей руки – никогда со мной такого не было…
– Так уж и никогда?
– Правда…
– Но ведь кто-то же у тебя был? Не в монастыре же ты жила, в самом деле!
– Это вы о сексе, наверное, говорите? – догадалась вдруг Ксюша, стыдливо опуская глаза. – Я правильно поняла?
– Ну да…
– Нет. Никого и никогда у меня не было. Теперь я это точно знаю. А то, что было – не в счет. Стыдно вспомнить… Да я вот вас за руку держу – и столько счастья при этом испытываю, что не променяю его на этот самый секс! Ну его, вспоминать теперь противно… – содрогнулась она всем телом.
– Несчастная ты моя девочка… – грустно произнес Иван Ильич. – Кто ж с тобой сумел сотворить такое зло? Мать-то твоя куда смотрела?
– Она не виновата, Иван Ильич! Я сама во всем виновата! От нее тогда как раз отец ушел – и я еще со своей школьной беременностью на голову свалилась!
– Ну и что? Подумаешь,