Не ум.ru. Андрей Виноградов
мерзлому тоже. На мой взгляд, запитанный бездельем и распоясавшейся фантазией, в пурге скрыто что-то от «Сеятеля» Ван Гога. От «Сеятеля на закате солнца». Например, бессмысленная щедрость. И такая же надежда, что все взойдет.
Зато сбылись чаяния официантки докричаться до моего отупленного бездельем сознания. Мне ускоренно вспомнились заведомо убийственные триста восемьдесят вольт, а последовавший за воспоминанием вдох насытил легкие живительным воздухом, а душу желанным умиротворением: пусть лучше орут, чем током… Я извинился за неудачную попытку пошутить и смело пообещал однажды искупить вину конфетами.
– Грильяжем, – наказали мне по-прежнему строго. – И чтобы непременно фабрики Крупской!
«Удивительное место. Денег за сутки плачу немерено, но всем должен», – подумал я инертно. Хотя следовало раскинуть мозги неводом в иной стремнине: если страна не справляется с обитателем мавзолея, то уж фабрику имени его спутницы, чтобы не сказать «бабы его», – переименовать проще простого! Давно бы следовало. С чего-то же начинать надо? А так подавай этой курице «грильяж» от Крупской… Видали?!
К слову сказать, «перебесился» я быстро и незаметно. Если бы довелось в тот же час венчаться с партией, никто не осмелился бы публично выступить против нашего союза. Вся моя оппозиционность вспухла и сдулась исключительно внутренне. Проще говоря, беду я на себя не накликал. Если такой предусмотрительности достаточно, чтобы провозгласить себя «не дураком», то да – не дурак!
Не скажу, что после прогибов и приседаний новая официантка ко мне подобрела. Скорее утратила интерес.
Я же наоборот – обрел свой.
На дебелом, не прикрытом форменной блузой предплечье официантки обнаружилось темное углубление с пересекшим его в середине коротким, не успевшим побелеть шрамом. Вместе отметины походили на стрелку компаса, балансирующую на оси. Одно острие указывало на север, другое, соответственно, на юг. Может быть именно это пустяшное напоминание о том, что где-то царит тепло, подвигло меня к решению выбираться из далекого захолустья как можно быстрее. Все возможно. Однако если случилось именно так, то исключительно подсознательно, потому что думал я в это время совсем о другом.
Ох уж это непонятное углубление на женской руке с пересекшим его шрамом… Будто оброненные на илистое дно, они устроили настоящую круговерть воспоминаний, окрашенных в мрачные цвета терпкости и бессилия.
Весь, запитый бурдой, именуемой кофе, бутерброд с маслом и сыром, выданный мне на завтрак – яичница, царица поджаренных северных яиц, оказалась мною пошло профукана, – я прилипчиво зыркал в сторону официантки. Жег глазами обнаруженную отметину. В конце концов, женщина с фырканьем в мою сторону удалилась на кухню, а когда вернулась в зал, то загипнотизировавший меня след оказался заклеен полоской пластыря. «Здоровая, как бегемот, жирная и при этом чуткая…»
Заклеенная отметина сделалась для меня еще заметней, чем раньше, но в тоже время скрылась тайной от