Странные истории. Пу Сунлин
не прикоснувшись к ним ни ложкой, ни палочками. Сюй поинтересовался, что это значит. Девы засмеялись.
– Ваша супруга думает, что мы злые. Вот мы и оставляем нарочно для нашей стряпухи.
За столом была одна девушка лет восемнадцати-девятнадцати в башмаках из некрашеного холста и в белом грубом платье.
– Это молодая вдова, – сказали Сюю.
Ее звали Шестой. В ее живости и манерах была очаровательная красота. Она любила смеяться и умела говорить.
Знакомясь с Сюем все ближе и ближе, она стала над ним смеяться и острить. Установили чарочное правительство[108], в котором Сюй занял должность секретаря и запретил насмехаться и балагурить. Шестая сестра сплошь да рядом попадалась в нарушении этого приказа, и ей пришлось тянуть к себе одну за другой чарок десять, если не больше. Она быстро захмелела и наконец была пьяна. Ее пахучее прекрасное тело было теперь в нежной лени, слабое и безвольное, еле-еле держащееся… Вскоре она ушла. Сюй зажег свечу и пошел ее искать. Оказалось, что она сладко спит в темном алькове. Сюй приблизился к ней и слился с ее губами. Она даже и не почувствовала. Сердечное полотнище уже заволновалось[109], как вдруг из-за стола послышались с разных мест крики, зовущие Сюя. Он быстро оправил ей платье. Глядь – в рукаве у нее шелковый платочек. Украл его и выбежал.
Подошла полночь, и гости вышли из-за стола, а Шестая все еще не просыпалась. В пологи вошла Седьмая, стала ее расталкивать, – и наконец она, зевая и потягиваясь, встала, завязала юбку, оправила волосы и ушла вслед за другими.
Сюй неотступно, неотвязно думал о ней и тосковал, не выпуская ее из сердца. Он уже хотел было, как только очутился в пустом месте, развернуть оставшийся у него платочек и любовно его рассмотреть, как тот исчез. Сюй стал искать. Он подумал, что, провожая гостей, уж не обронил ли платочек по дороге. Взял свечу, стал светить ею пристально на всех крыльцах и выходах; куда делся платочек – так и не нашел. Ему стало как-то не по себе.
Молодая спросила его, в чем дело. Сюй нехотя ответил.
– Нечего обманывать и врать, – сказала она с усмешкой. – Платочек-то люди уже унесли! Напрасно утруждаешь свое сердце и свои очи!
Сюй, испугавшись этих слов, рассказал ей все, как было, начистоту. Упомянул также, как он все тоскует и думает.
– Она с тобой, – сказала Седьмая, – не имеет старой судьбы, и связь ваша только здесь!
– Как это так? – спросил Сюй.
– А вот так. Она, видишь ли, в предыдущей своей жизни была девой песен, а ты был ученый на службе. Ты ее увидел и влюбился. Оба родителя тебе помешали, и твоим намерениям не суждено было осуществиться. Разволновавшись чувством, ты заболел и был на краю катастрофы. Ты тогда послал ей сказать: «Я уже не встану. Мне бы только, чтоб ты пришла, чтоб дала мне разок потрогать твою кожу, – и тогда я б умер без сожаления!» Та дева согласилась сделать, как ты просил, но в то же время ей случилось быть занятой разными делами, и она не пошла к тебе сейчас же, а прибыла через вечер. Оказалось, что больной уже умер.