Разомкнутый круг. Валерий Аркадьевич Кормилицын
ладонью, попыталась сдержаться, но у нее явно ничего не получилось, и она принялась хохотать. Шпиц, пошевелив ушами, на всякий случай убрался под диван. «Чего, интересно, я сказал смешного?» – недоумевал Максим.
Отсмеявшись, девочка вытерла белоснежным батистовым платочком свои чудесные глаза и спрятала его за рукав платья.
– А как вас зовут, Рубанов с того берега? – поинтересовалась она, стряхнув что-то видимое только ей с подола платья.
«Язвит еще!» – Максим! – произнес он, нахмурившись: «Говорила мне нянька, что много смеяться не к добру… не верил! А ведь так и есть».
– Эта маленькая деревушка напротив – ваше поместье? – расправила девочка платье и поудобнее уселась, поджав ноги.
Максим уже было собрался нагрубить и уйти, но ее совсем не детские глаза заворожили его и пригвоздили к стулу. Руки опять стали лишними.
– В церковь с матушкой приехали, – неожиданно для себя заговорил он, – а кучер наш, Агафон, напился, как свинья, а я стал управлять и приехал сюда… вот…
Девочка, покраснев лицом, старалась справиться с душившим ее смехом. Но совладала и серьезно спросила:
– А где ваша матушка? Агафона стережет?..
На этот раз даже ее прелестные глаза не смогли сдержать закипающий гнев, и Максим вскочил на ноги. Шпиц пулей вылетел из-под дивана и встал напротив, тоже наливаясь гневом и прикидывая, как ловчее броситься на врага.
Девочка поняла, что сказала лишнее, и гувернантка фрау Минцель ее бы не похвалила. Будто не заметив состояния Максима и не меняя позы, нежно улыбнувшись, она произнесла:
– А я – Мари, папенька зовет меня просто Машенькой, – улыбнулась одними глазами и пригласила: – Садитесь рядом, здесь вам будет удобнее.
Расстроенный шпиц, клацая зубами, залез под диван, оставив снаружи задние лапки и хвост, дабы не забывали о его присутствии.
Волна гнева ушла куда-то к потолку и там растворилась, растаяла, будто ее и не было. Дрожа ногами, Максим подошел и сел рядом с девочкой. На него пахнуло чем-то тонким и приятным: «От матери когда-то давно пахло точно так же», – вспомнил он.
Шпиц горестно заворчал.
– Молчи, Зизишка! – прикрикнула Мари. – А у меня нет мамы! Даже не помню ее…
«Бедненькая!» – пожалел Максим, разглядывая ее лицо, губы и барахтаясь в зеленых колодцах глаз…
– Вы не слушаете меня! – возмутилась девочка.
– Нет, что вы, сударыня! – важно произнес он, вспомнив, как обращался к ней лакей.
Несносная девчонка опять прыснула смехом.
– Моя нянька говорит, что много смеяться к слезам! – обиделся Максим, и тут они расхохотались вместе.
– Вы такой забавный! – сквозь смех произнесла она.
«Хорошо это или плохо, что забавный? – раздумывал он. – Раз смеется, наверное, хорошо!»
Шпиц, не выдержав одиночества, запрыгнул на диван и сел между ними, ревниво поглядывая на хозяйку.
– Мы так веселились на Рождество! – между тем рассказывала девочка. – Приехали