Непосланный посланник. Руслан Агишев
потом наконец вырвала свою ладошку и вприпрыжку понеслась к выходу.
«Черт, черт, война. Война, мать его, через какие-то несколько недель так долбанет, что еще целую эпоху будем о ней вспоминать… Б…ь, мы ведь еще в Вязьме находимся! В той самой Вязьме, мать твою! Куда меня к черту занесло?! Это же Вязьма! “Черный октябрь”, сотни тысяч человек пленено и убито!» Меня аж пот пробил от перспективы сидеть здесь и ждать в том месте, где будет проходить направление главного удара немецко-фашистских войск… Нет уж! Ну его на хрен! Надо валить отсюда и желательно подальше! Солдат из меня явно малахольный. Чем я вообще немца встречать буду? Хлебом-солью, массажем акупунктурных точек?»
В этот момент, прерывая мой напряженный внутренний монолог, с улицы раздался детский крик, сразу же сменившийся всхлипыванием и плачем. «Ребенок! Настя!» Я тут же вспомнил так обрадовавшуюся мне девчушку, доверчиво прижимавшуюся к моей груди и единственную, кто будил во мне теплые эмоции в этот день.
До распахнутой двери, из которой была видна часть улицы, был какой-то десяток метров, который я пролетел, почти не касаясь пола. Потом прыжком перескочил порог и невысокое крыльцо и оказался на пыльной дороге… перед самым носом уже знакомого мне уркаганистого мужичка. Тот, опустив голову, огорченно рассматривал разбитое стекло здоровенных золотистых часов на цепочке.
– Вот же сикуха бешеная, – смачно сплюнул он в пыль, поднимая голову и замечая меня. – Опять ты… Уж не твоя ли это сеструха? – потрясая рассыпающимся стеклом часов, он кивнул в сторону… сидевшей прямо на пыльной дороге девчушки и баюкавшей разбитую в кровь коленку. – Ну, шкет, готовь карбованцы. Эта мокрощелка котлы такие знатные разбила, что в подарок уважаемому человеку пойти должны были. А теперь мне по гроб жизни будешь должен. Сечешь?
И этот плюгавый, брызжущий слюной дядька с наезжавшей на глаза кепкой подошел ко мне вплотную, дыша на меня вонючей махоркой.
– И чтобы сикуху эту я больше тут не видел? За такие котлы могут и продыряви… Сечешь, мелкий? – он развязно, с откровенным презрением, цедил каждое слово.
«Да, секу!» Этому карманнику-щипачу, уверенному в своей силе, просто не повезло. Еще несколько минут назад я бы точно так же, как и у туалета, просто прошел мимо, не обращая на него никакого внимания. Сейчас же я стоял перед ним в таком взвинченном состоянии, что напоминал не человека, а первоклассный порох, которому было достаточно лишь искорки для пламени.
«Секу!» Делая шаг вперед, я с силой вколотил до боли сжатый кулак в грудину этому уроду. «Секу!» От удара точно в солнечное сплетение (спасибо знанию акупунктуры) урку просто снесло с места и бросило на землю. «Секу!» Нарастающие рыдания Насти меня заводили все сильнее и сильнее. «Секу!» Я подскочил к валявшемуся телу, пытавшемуся отдышаться, и пробил ему еще один футбольный удар ногой прямо в живот. «Секу!» Злосчастные часики, бренча цепочкой и осколками стекла, разлетелись во все стороны золотистыми кусками. «Секу!» Я бил его снова и снова, вымещая свою злость,