Живи, Донбасс!. Дмитрий Казаков
запомнил номер.
День уже клонился к вечеру, надо было поспешать. Бур метнулся через село на батарею, за заросший льдом ручей. Душман в снятом с колёс пазике дремал на заднем сиденье, завернувшись в спальный мешок. За мутными стёклами дыбились защитные тенты, под ними проступали очертания стволов и турелей.
Душман приоткрыл один глаз, когда Бур поставил ему под нос бутылку самогона и банку тушёнки.
– Или тебе свинину нельзя? – уточнил Бур. – Спасибо от наших… от всех.
– Целы? – спросил Душман. – Зачем нельзя, слушай? Я вообще армянин, не мусульманин, сколько вам объяснять!
– А с чего Душман тогда? – удивился Бур. – Душманы же в Афгане?
– А отсюда что до Афгана, что до Еревана. Мало ли какой кому позывной прилепили! Вот ты – почему Эстет?
– Ворон придумал, – пожал плечами Бур.
А на душе стало сразу и светло, и горько. Он разом вспомнил, как снялся с места, разом изменив свою жизнь, как поехал в Город. Поехал – и приехал. Минуя блокпосты, тропами для местных – через эфемерную границу. Уже в Городе нарвался на патруль – банально не повезло, силы правопорядка тогда формировались едва-едва. Загремел в холодную, за железную дверь, в никчёмный закуток разбомблённой котельной, метр на пять без окна и света, проворочался ночь на драном матрасе. Поутру предстал перед матёрым решительным мужиком, наделённым нежданной властью. Доложился, кто таков, ничего особо не тая.
– Шпак, значит. И чего тебя сюда принесло? В детстве в войнушку не наигрался? – раздосадованно спросил Ворон – тогда ещё не контуженный, не раненный трижды, не потерявший ступню, не взорванный в лифте вместе с дочерью и охранником.
– Из эстетических соображений, – огрызнулся Бур.
– Эстет, значит… Ну давай, Эстет, дерзай!
Новая кличка приросла намертво. Ворон определил Бура в «школу молодого бойца», выдал кое-какие подъёмные и уже много позже при случайных пересечениях на «передке» узнавал его среди прочих ополченцев, выделял взглядом в строю…
– Хороший начальник был Ворон, – подтвердил Душман.
Свесил ноги в проход, сел. Покосился на пояс Бура, ткнул пальцем:
– А браслеты зачем? Подари!
На кожаном солдатском ремне Бура блестели нержавейкой новенькие расстёгнутые наручники. Заметная вещь. Душман прямо обласкал их взглядом.
– Наши все целы, – сказал Бур. – Спасибо ещё раз. А браслеты не подарю. Они без ключей.
– Зачем тебе, а?
– Придётся кого в плен брать – вот и пригодятся.
– Оптимист! – заулыбался Душман. – Не придётся. Подари!
– Не отдам, говорю! Знакомый мент из Калуги подогнал. Дарёное не передаривают.
Душман обиделся, насупился:
– Ну и зачем дарить, а? Можешь так отдать. В общем, в другой раз что понадобится… – со значением показал пальцем на наручники. – Понял, да, Эстет?
– Будь здоров, – сказал Бур.
Когда он вернулся в Ольховатую, загорелись первые фонари. Опять повезло: