Мистагогия. Преподобный Максим Исповедник
и спонтанное толкование устами тех, кто привык думать о возвышенном. Максим Исповедник, собеседник самых опытных людей, был мастером такой скорости понимания.
Если слово «экзегет» в христианстве стало обозначать толкователя Библии, то единого понимания слова «мистагог» не сложилось. Таким словом могли называть священника, приобщающего человека к разным церковным таинствам: например, сейчас мистагогией именуют внесение новокрещенного младенца в алтарь. Св. Кирилл Иерусалимский в «Мистагогических поучениях» (в русском переводе калька – «тайно-водственных») объясняет мистагогию как систематическое участие принявших крещение в таинствах Церкви, регулярное причащение прежде всего – сегодня этому более всего отвечает понятие «воцерков-ленность». Наконец, «мистагогией» можно было определять само совершение таинств как таковое, которое и поясняет их смысл в самом их исполнении.
Мистагогия Максима Исповедника – истолкование учения Дионисия Ареопагита о церковных таинствах. Мы воспринимаем сочинения, написанные от лица ученика апостола Павла, скорее как философское осмысление сложного устройства мира: чтобы систематизировать сложность, нужно поделить ее на уровни, – созерцание небесной и церковной иерархий позволяет понять, как действует благодать в мире. Благодать, как блеск, изливающаяся через край щедрость высшей красоты, должна как будто распространяться по слоям мироздания сверху вниз. Но для Максима Исповедника в трактатах Дионисия Ареопагита важнее другое: история может быть представлена как последовательность откровений, последовательность открытий Моисея и Давида, апостолов и святых аскетов, – и чтобы разобраться со всеми этими откровениями, лучше их расставить по порядку. Церковные таинства тогда – откровения личного спасения, которые благодаря поэтичному богословию Дионисия Ареопагита становятся частью общецерковного и общественного опыта. Преподобный Максим и ввел труды Дионисия Ареопагита в канон обязательного чтения для образованных людей, и добрая половина средневековой символики обязана этому решению одного богослова. Золото как символ света, драгоценные камни как знаки передаваемой благодати, одежды и утварь как указания на скрытый смысл таинств, на постепенно открываемую многозначность, сближение ответственности властей и мученического исповедничества, отождествление красоты с указанием на действенность благодати – все эти символические принципы средневекового общественного сознания всей Европы, от Византии до Ирландии, созданы одним человеком.
Писал Максим Исповедник в особом стиле и жанре «схолиев», ученых заметок, что позволяло ему заниматься наукой в самых сложных обстоятельствах, делая далекие выводы из привычных библейских цитат и эпизодов: можно лишить человека библиотеки, покоя, даже времени, но нельзя лишить мучительных размышлений, невероятных догадок и необходимых научных выводов. Но писал он и сочинения другого рода, «главы», сжатые рассуждения о множестве важных вопросов. Для нас этот жанр непривычен: мы всегда различаем конспект как черновик, не предназначенный для публикации, и развернутое рассуждение, доходчивое, в котором