Идущие в ночь. Владимир Васильев
никто не ответил.
– Хэй, вулх! – крикнула я в полный голос.
Бесшумно раздвинув кусты, зверь появился на поляне и посмотрел мне в глаза. К верхней губе у него прилип окровавленный клочок шерсти. «Ладно, не ори, – говорил его взгляд. – Позавтракать-то надо перед дорогой?»
– Ну, извини, – сказала я вслух и вскочила в седло.
Едва заметная тропка вела от развалин мельницы на запад. Легким движением поводьев я направила вороного по тропе, вглубь Диких земель.
Раннее утро в лесу было прохладным. По обе стороны тропинки рос густой бурьян, мокрый от росы. Вулх, который сразу деловито нырнул в лес и теперь бежал параллельно тропе, надо полагать, уже изрядно промок. Время от времени он серой тенью мелькал впереди, одним прыжком перебираясь по другую сторону тропы.
Как и обещал колдун, Ветер ничуть не боялся хищника. Жеребец шел легкой трусцой и каждый раз при виде вулха косил на меня глазом, интересуясь, не догнать ли его – просто так, для собственного удовольствия. Но мне пока не хотелось торопить ни коня, ни события. В лесу, особенно незнакомом, не стоит без особой надобности мчаться во весь опор. Даже по тропе.
Тропинка, ведущая в нужном мне направлении, не исчезала и даже никуда не сворачивала. Видно, кто-то ей пользовался хотя бы изредка. Кто-то бывал в глубине Диких земель и возвращался обратно… или наоборот, жил здесь в лесу и иногда выбирался к людям. В любом случае тропа может привести меня к тем, кому известно местонахождение У-Наринны, этого самого Каменного леса.
Я мимолетно задумалась над тем, как может выглядеть Каменный лес. Мне нарисовались огромные деревья с неохватными стволами из черного камня, чья бугристая поверхность напоминала кору старого дуба. Могучие ветви были неподвижны и совершенно безлистны, и ветер лишь бессильно шуршал в голых каменных кронах. Мертвый лес. Угрюмый лес. Почему-то он привиделся мне в ненастную погоду, под низко нависшим мутно-серым небом. Бр-р! Как-то не хочется ехать в такое место…
Я встряхнулась и огляделась по сторонам. Вокруг был самый обыкновенный лес. Даже чуточку слишком обыкновенный – совсем такой же, как хорошо знакомый мне лесок к югу от Айетота, куда наши женщины под водительством старухи Фоньи ходили за травами и ягодами. Ну разве что подлесок был погуще да чаще встречались старые валежины. Точно так же тянулись к небу стройные сосны и терхи, а приземистые многодревы сплетали ветви в вечном объятии. Тусклой медью отблескивала в свете Четтана темная листва дубов, и этот отблеск красной патиной ложился на узорчатые листья соседнего паутинника. Издалека виднелись нежно-алые стволы берез, будто светящиеся в красноватом полумраке леса.
Наверху, в кронах деревьев, хрипло прочирикивались спросонья воробьи. Лес просыпался – вернее, просыпались те из его обитателей, кто живет по красному циклу. Звери, птицы и растения синего цикла уснули с заходом Меара. Жизнь леса вдруг показалась мне очень размеренной и какой-то очень правильной по сравнению с жизнью города.
В