Письмо из прошлого. Ксения Хиж
что я не могу нормально общаться. Не оскорбляй меня!
Надежда обескураженно хмыкнула. Свита за ее спиной замолчала, ожидая ответа.
– Еще раз сравнишь себя и нас, – процедила она сквозь зубы, – получишь по своей грязной морде, поняла?
Надька замахнулась и Маша, сдавшись, зажмурилась. Девицы засмеялись. Ее страх привел их в восторг. Конечно, когда ты сам слаб, лучшее средство – унижение соперника. Слов не хватило, в ход пошли кулаки.
Заскрипел старенький желтый икарус. Маша распахнула глаза, услышав отдаляющиеся шаги. В этом мире все думают только о себе, и никому нет дела до чужой жизни, с горечью подумала она и уронила голову.
Последующие дни проходили как в тумане. Отец постоянно пил и не обращал на нее никакого внимания, почти не разговаривал с ней, и все чаще в их доме появлялись посторонние люди, такие же пьяные как отец, и такие же безучастные к жизни. Маша, почти не выходившая из дома, молча, наблюдала за бесконечной вереницей пьяных гостей, устав от их пьяных разговоров, уходила в свою комнату, запиралась на шпингалет и лежала, свернувшись клубком на кровати. Смотрела в пустоту и ждала маму. Как же она сильно любила ее, как дорожила этой светловолосой женщиной, вмиг потерявшей интерес к жизни. Воспоминания о вчерашней мимолетной их встречи в больнице, больно обожгли лицо горячими слезами. Мать, под воздействием сильнодействующих лекарств никого не узнавала, почти не разговаривала и только единожды слегка сжала ладонь, в которой была хрупкая рука ее дочери. Мама…что может быть дороже.
В таком мучительном непонимании происходящего прошла неделя и в последнее воскресенье лета Маше сообщили, что матери не стало. Сообщили ей это известие пьяные гости отца, которых она встретила, едва переступив порог квартиры. Она остановилась посреди коридора, с замиранием сердца слушая дикий, не знакомый до этого рев отца, доносившийся с кухни. Как Маша бежала из дома она не помнила, как мокла под проливным дождем – не ощущала, очнулась только, когда совсем замерзла и промокла, и когда сил кричать больше не было. Голос охрип, взгляд потускнел, потерял искру жизни, потухла ее душа, когда-то рожденная в теплых ласковых руках матери.
Холодный ветер хлестал по лицу, впрочем, как и сама жизнь – холодная и серая, непроглядно черная. Маша зажмурила глаза, подняла их к небу, вновь начинался дождь. Вот и отлично, пусть льет, пусть смоет всю боль и грязь, что приклеилась к ней, словно вторая кожа.
– Мама! – она упала на колени, тут же потонув в липкой грязи. – Мам!
Идущая впереди женщина испуганно обернулась, поспешила к ней. Дождь, словно желая не просто вымочить, а стереть её с этого клочка земли, с остервенением бил по лицу, путал волосы, заливал ледяные ручьи за промокший до последней нитки голубой свитер.
– Девушка, что с вами? – женщина склонилась над ней, и дождь на мгновение прекратился – огромный зонт защитил ее. – Поднимайся, заболеешь ведь.
– Нет! – Маша ударила незнакомку по руке, закричала что-то совсем не разборчивое.
– Да ты пьяная что ли? – женщина брезгливо