Крысиный принц. Пол Хаген
экрана. Ещё щелчок – и за спиной Гэвина засветился синий объектив проектора, установленного на потолке. Палач выходит из помещения через невидимую дверь. Громко лязгает железный засов, наступает тишина. Экран оживает, начинается показ.
Нет, это не убийство мексиканского бандита. Фильм любительский, чёрно-белый, с коричнево-розовым муаром на кадрах. Заметно лёгкое дрожание – так когда-то снимали ручными механическими камерами. Появившаяся в начале короткая надпись свидетельствует, что сюжет снимался 17 июня 1939 года. «Что за историческая ерунда?» – Гэвин старается не упустить ни мгновенья – может, сейчас всё прояснится?
Двор, раннее утро или вечер, тёмные деревья, кованые столбы фонарей. Слева в кадре стоит группа наблюдателей в пальто и плащах. Съёмка, видимо, ведётся тайно, из окна соседнего дома. Четверо людей в серых одинаковых мундирах тащат мужчину в белой рубашке со связанными за спиной руками. Человек сопротивляется, но всё происходит быстро и обыденно – его твёрдо и настойчиво толкают вперёд, приходится подчиняться силе.
Центральное место в кадре занимает высокое мрачное сооружение из дерева и металла. Гэвин с содроганием узнаёт гильотину; он как-то видел такую на французской гравюре с изображением казни революционеров. Две деревянные реи, массивный косой нож в поднятом положении. Сбоку стоит длинный, как гроб, деревянный ящик с открытой крышкой.
Действие развивается стремительно. Служащие в мундирах волокут человека к страшному механизму, быстро укладывают его лицом вниз на широкую доску и фиксируют шею деревянной колодкой. Один из них дёргает за длинную верёвку, освобождая предохранитель, удерживающий лезвие. Тяжёлый нож падает и отсекает голову, как кочан капусты. Служащие тут же сваливают обезглавленное тело и голову в открытый ящик и захлопывают крышку. Вся процедура занимает тринадцать секунд, судя по хронометражу.
Гэвин отказывается верить в происходящее. Зачем показывают этот идиотский фильм? Какой тридцать девятый год? Какая гильотина? При чём тут он? Его что, хотят убить с помощью такой штуки?! Но это же чушь собачья – откуда здесь, в Лондоне, гильотина? Тут не музей…
А может, хотят что-то вызнать? Но рот заклеен… Не то… Или просто пугают, хотят сломить? Зачем стараться – и так искалечили, он полностью во власти чёрного дьявола! «Господи, избавь от мучений, спаси! Так больно, так страшно! Я ничего не понимаю!»
Вперемешку с кровью опять текут слёзы. Сквозь ноздри расплющенного носа едва проходит воздух.
Ролик поставлен на бесконечный повтор.
6
Август отстёгивает ремень безопасности. Так приятно от кинуться на мягком кресле и закрыть глаза. Всё хорошо, что хорошо кончается. Можно немного расслабиться, прийти в себя… За последние несколько дней полёт – первая передышка. Гуд-бай, Америка! Ядерная доза таблеток подействовала, боль затихает. Сейчас бы поспать немного, благо времени хватает. Но сон не идёт, в голове вертится мешанина обрывков событий американского