Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках. Джон Бушнелл
без имен и возрастов, но, поскольку в такие списки дети практически никогда не включались, мы можем считать, что почти все сидоровские староверы, зарегистрированные в 1800 г., были взрослыми. Иначе говоря, в 1800 г. почти половина взрослых женщин и, по всей вероятности, 20% взрослых мужчин в деревне Сидоровское были записаны староверами. Можно также предположить, что некоторое число староверов остались незарегистрированными.
Существовало много течений старообрядчества, но все те, кто был зарегистрирован в 1763 г., почти наверняка являлись членами беспоповских согласий, особенностью вероучения которых было убеждение, что реформы Никона середины XVII в. уничтожили благодать священства и, следовательно, таинство брака. В 1763 г. в целом в деревне Сидоровское 25 из 141 женщины 25 лет и старше (17,7%) никогда не были замужем, при этом 18 из 25 никогда не бывших замужем взрослых женщин являлись записными староверками. Остальные семь, скорее всего, были незарегистрированными староверками. Из мужчин-старообрядцев этой деревни, достигших 25 лет, только двое никогда не были женаты (38 и 54 лет), а 15 состояли в браке. В списках 1764 г. не указывается различие между староверами-беспоповцами и поповцами (которые принимали священников, перешедших к ним из православной церкви, и твердо стояли за брак), а в списке от 1800 г. эти сведения есть: в тот год 55 женщин деревни Сидоровское были из поповцев, а 20 из беспоповцев – цифра, почти совпадающая с количеством взрослых незамужних женщин в 1763 г. Женщины беспоповского толка принадлежали к двум разным согласиям: 17 спасовок и три поморки. Остальная часть книги – это, по сути дела, развернутое объяснение вышеприведенной статистики по замужним и незамужним взрослым женщинам Сидоровского и их религиозной принадлежности. Для Владимира Орлова же значение имело только то, что сидоровские женщины чурались брака.
До 1777 г. Орлов, вероятно, мало знал о староверах и поначалу, судя по всему, не понимал, что это и были отказывавшиеся выходить замуж женщины из Сидоровского. После приказа незамужним выходить замуж вторым решением Орлова было запретить родителям потенциальных сидоровских невест требовать за дочерей кладку и возместить ее, если уже взяли (в одном случае того года кладка составляла 7 рублей)170. Сначала Орлов считал, что бракам в Сидоровском препятствует кладка. Однако в конце 1777 г. он уже говорит о не желавших выходить замуж девках и вдовах как об «оказавшихся в незаконных обращениях», то есть Орлов знает, что это староверки171. Таким было вводное предложение в приказе о том, что если выяснится наличие каких-либо канонических препятствий (кровное или духовное родство, например) к браку, то женщин следует отправлять в его московскую контору с тем, чтобы выдать их замуж в других его деревнях. В июне 1779 г. бурмистр Ратков прислал известие, что вдовцам никак не удается уговорить женщин выйти за них замуж, в ответ Орлов приказал бурмистру и сельскому сходу самим заняться сватовством: «…непременно обженить приказывать несмотря ни на какие с тех девок отговорки»172. Затем в июле он послал указ, который начинался со слов: «Известно мне
РГАДА. Ф. 1454. Оп. 1. Д. 145. Л. 2–2 oб.; Д. 166, Л. 26 об. – 27 об.
Там же. Д. 166. Л. 53 об.
Там же. Ф. 1273. Оп. 1. Д. 516. Л. 50 об.