Адвокат революции. Никита Филатов
Зато старинный замок стал идеальным местом для того, чтобы российские самодержцы могли надежно упрятать в нем врага или соперника, и в это же время держать его под рукой. В свой черед в Шлиссельбурге находились в заточении царевна Мария Алексеевна, дочь царя Алексея Михайловича, и Евдокия Федоровна Лопухина, первая жена Петра I. При Бироне в государевой тюрьме пытали и казнили четвертованием князей Долгоруких, при Елизавете Петровне здесь были заточены раскольники, а потом и сам Бирон с семейством, и, наконец, совершенно безвинный, несчастный государь Иоанн Антонович.
После событий на Сенатской площади так называемый Секретный дом шлиссельбургского замка стал местом заточения декабристов – Ивана Пущина, Вильгельма Кюхельбекера, братьев Бестужевых, Александра Поджио и других. Три года провел здесь кумир бунтующей молодежи Михаил Бакунин, много больше – участники польских восстаний. Однако уже в 1869 году все содержавшиеся в крепости политические заключенные были вывезены и распределены по центральным тюрьмам России. Шлиссельбург превратился в военно-исправительные арестантские роты, а еще через десять лет – в дисциплинарный батальон.
А в начале восьмидесятых решено было вновь вернуть Шлиссельбургу утраченный статус. Взойдя на престол после смерти отца, убитого террористами, император Александр III распорядился построить в Шлиссельбурге Новую тюрьму со строжайшим режимом, закрытую для какого-либо посещения. Это узилище, ставшее местом заключения особо важных политических преступников, стали сравнивать с Сахалином, о котором тогда говорилось: «Кругом море, а посередине горе». Здесь казнили народовольцев, убивших Александра II, и участников первого, неудачного, покушения на Александра III…
– Вон, идет, ваше благородие… видите? Вон, идет…
– Да, вижу, вижу…
Приглядевшись в том направлении, куда указывал урядник, Владимир Анатольевич не без труда разглядел нечто вроде парового баркаса, показавшегося из-за большой круглой Головиной башни, будто врезавшейся в Неву.
Открыв портфель, присяжный поверенный убрал в него книгу, которую перед этим читал.
Из нелегальной литературы, которая время от времени проходила через руки Владимира Анатольевича, можно было узнать, что условия тюремного содержания в Шлиссельбурге постоянно менялись – в зависимости от настроений, которые господствовали в правительстве в тот или иной момент. Однако всякий раз эти условия оставались такими, что не надо было никаких пыток в духе испанской инквизиции. Камеры были выкрашены в черный цвет, а предметы мебели – в темно-зеленый. Окна, закрытые решеткой из дюймовых полос железа, почти не пропускали дневного света через матовые стекла, и нельзя было бросить через них взгляд на волю. В камере неизменно царила такая сырость, что белье, несколько дней пролежавшее в ней, полностью покрывалось плесенью. Ни книг, ни письменных принадлежностей узникам крепости не давали, койка в камере даже у больных открывалась только ночью, днем спать запрещалось