Целомудрие миролюбия. Евгений Александрович Козлов
обагрило небо, которое смягчали желтые цвета различные по насыщенности и яркости. И не было в том ни одного похожего оттенка, все они словно жили своею уникальной жизнью, имели своё личное эстетическое предназначение. Это первое что увидел юноша после произошедшего ночного события. Рассвет, не только растворил, перекрыл тьму, в которой дотоле ему было находиться спокойно и даже мирно, но столь одиноко, столь бесчувственно, отчего он обрадовался созерцанию света. И вправду видя сие словно впервые, раньше, он будто не замечал красоту света, ныне, словно впервые познавал цвета, не помнил их названия, но это было и не важно, главное, что они обогащали его воображение. Теперь он мог раскрасить оными красками что угодно, мог свои мысли и чувства раскрасить в любые цвета. Затем явилось понимание различия красок по их яркости и глубине. Цвета вызывали в нём различные чувства, которые словно угасли в его душе, видимо от удара молнии творец утратил не только телесную чувственность, но также и душевную чувствительность. Он словно стал первооткрывателем самого себя. Ему предстояло заново познать сотворенный Творцом мир, полный чудес и величия Божьего.
Однако в теперешней своей жизни, юноша ощущал себя беспомощным, бесполезным, подобно человеку больному, неспособному передвигаться и трудиться. Такому человеку остается лишь терпеть и молить Господа, ожидать исцеления либо кончины. Но творец не унывал, ибо ему явилось сотворение мира, и он прославил Творца своими благодарственными и поклонными чувствами. Не думая о том, каков он сейчас, какова его судьба, каково его предназначение, лишь познавал то, что ему открывалось и тем жил, в том находил смысл жизни.
В то время светило разрасталось, становясь ярче, освещая просторы небес, кои некогда были полностью сокрыты. Вот появилась белизна, та дымчатая полоса, которая в скором времени превратится в облака. Всё сие поражало воображение творца. Солнце поднималось всё выше, отчего рассветные краски бледнели, а синеватые фоновые оттенки медленно проступали, даруя созерцанию зрителя еще массу новых цветов и полутонов: розовый, светло-желтый, изумрудно-голубой, все вариации синего раскрасили небо, явив небесную красоту. Затем белила с серыми слоями начинали заполнять небо, несколько смягчая солнечное свечение. Белила уплотнялись, меняя форму, то разрастаясь, то сужаясь, их очертания то размывались, то обретали четкость контура, белила походили на видимый сконцентрированный воздух, отчего юноше хотелось неотрывно смотреть на них. Облака расщеплялись, вновь сходились и по воле неведомой силы раздвигались подобно вратам. Юноша мог созерцать лишь один участок неба, посему облака то уходили из его радиуса обзора, то вновь прилетали видоизмененные, подросшие в размерах.
Затем утреннее солнце осветило то место, где произрастало древо, в котором ныне находился творец, в оном заточении, ведь он столь возгордился, сравнивая себя с Творцом, желая познать, каково это, создать мир, предназначенный для человека. Посему