Любил ли фантастику Шолом-Алейхем? (сборник). Владимир Львович Гопман
в университете МакГил. Мы были знакомы заочно, переписывались с конца 1970-х годов, но встретились впервые 17 июня 1990 года в его номере гостиницы «Белград» (едва ли я помнил бы так точно эту дату, если бы не запись в дневнике АН). Сьювин занимался русской и советской фантастикой, писал о книгах Стругацких. И как только мы увиделись, попросил организовать ему встречу с АН. Я позвонил АН и сказал, что в Москву приехал Дарко Сьювин (а у АН было американское издание «Улитки на склоне» с его предисловием) и очень хочет с ним увидеться. Ну что ж, последовал ответ, приезжайте.
Мы приехали часа в два дня. АН пил коньяк в компании со своим давнишним другом Станиславом Агрэ. Нам налили по полстакана. Я выпил. Дарко начал вздыхать, отказывался, упрашивал разрешения пить не все сразу. Мы посидели часа два, разговор шел о самых разных вещах: о том, почему Дарко начал заниматься русской фантастикой, о его отношении к японской культуре, о гонорарной политике в разных странах. Дарко допил свои полстакана и тихо сказал мне: «Владимир, очень много впечатлений на сегодня. Мне лучше идти…»
На улице я поймал такси. В машине Дарко стал восторгаться: «Я потрясен: Аркадий – уникальный личность, такая мощная фигура, настоящий человек Ренессанса!.. Я хочу еще раз встретиться с ним…» На мое замечание, не боится ли он, что в следующий раз в гостях у АН будет опять какой-нибудь друг и снова будет коньяк, Дарко упорно сказал, что это его не смущает. Однако когда я зашел к нему в гостиницу на следующее утро, он был уже в другом настроении и уныло сказал, что сегодня вряд ли он способен на какие-то поездки…
…И пришел тот черный день 12 октября 1991 года, принесший ощущение осиротелости (оно охватило тогда, как я потом неоднократно слышал, очень и очень многих; у меня оно не исчезло и сейчас – лишь притупилось). И непонимание, как можно жить дальше, когда из души вырван кусок. И страшный день похорон. Лицо АН в гробу было необычно умиротворенным, спокойным. Словно о нем написал любимый братьями Михаил Афанасьевич: «Он не заслужил света, он заслужил покой»…
…Есть у «Люденов» такой обычай. Первая рюмка пьется «Со свиданьицем». Вторая, не чокаясь, «За Арктаныча». Третья, чокаясь, – за «Борнатаныча»…
Рыцари фантастики. Вспоминая Александра Мирера, Виталия Бугрова, Сергея Снегова
Потому что (виноват), но я Москвы не представляю
Без такого, как он, короля.
«Жизнь дает человеку три радости… Друга, любовь и работу»… Это, конечно же, «Стажеры» Стругацких.
Мне повезло: фантастика, ставшая для меня стала главным делом в жизни, дала мне и много друзей. Но сколько их уже ушло!.. Дмитрий Александрович Биленкин, Аркадий Натанович Стругацкий, Сергей Александрович Снегов, Виталий Иванович Бугров, Александр Исаакович Мирер, Нина Матвеевна Беркова, Кир Булычев… Рыцари фантастики, преданно служившие ей.
Сейчас я хочу рассказать о трех из них, в чем-то очень похожих, по хронологии знакомства
Окуджава Б. Стихотворения. М., 1989. С. 11.