Тепло любимых рук. Денис Ахалашвили
позвал меня: «Мальчик! Вы с отцом собирались в выходные на стадион (это был матч между московским «Спартаком» и «Динамо-Тбилиси»), но, видимо, тебе больше нравится лазить по чужим яблоням, чем смотреть большой футбол, поэтому я попрошу, чтобы он тебя не брал, пока ветер из головы не выветрится». Надо было видеть мое лицо в этот момент, когда я только вчера показывал деду календарь чемпионата и купленные отцом билеты на матч. Билеты на лучшие места, между прочим…
Когда до меня дошел смысл сказанных слов, небо обрушилось на землю, и перед моими потрясенными глазами встал весь ужас совершенного мною поступка. Плакать было бесполезно, стало бы только хуже. Зато этот урок я запомнил на всю жизнь.
А дед как ни в чем не бывало шел в подвал, наливал из бочки золотистого семилетнего вина для дедушки Вано, потом шел на пасеку за невероятно пахучим медом для бабушки Марико и отправлял меня к ним с ответными дарами. Он был мудрый и добрый, мой грузинский дедушка Миша. Дед хотел, чтобы его внук-первенец вырос мужчиной, и настоял, чтобы меня, как когда-то моего отца, с ранних лет отдали в спорт. Бабушка Тамара качала головой и хотела, чтобы я учился в музыкальной школе и стал известным пианистом, для чего было куплено старинное немецкое пианино, на котором я играл школьные сонаты и «Собачий вальс». Компромисс длился недолго: мне разрешили бросить фортепиано через год, когда я занял второе место на городских соревнованиях по дзюдо.
Денис с мамой – Верой Витольдовной. Тбилиси, 1973 г.
Моими первыми тбилисскими друзьями были Славка, Андрей и Женька. Славка был белорусом, Андрей – русским, чьи предки-казаки когда-то жили в Крыму, а потом перебрались сюда, Женька – армянин, которого, как и его деда, по-армянски звали Жан. Но для нас он был Женькой – лучшим футболистом и первым заводилой в наших шалостях. Его отец был директором на большой швейной фабрике и всегда заставлял Женьку ходить в глаженых брюках и чистых рубашках, отчего тот невыносимо страдал и часто рвал их в смертельных битвах и на высоких заборах. Вместо того чтобы слушать Женькины разумные объяснения, что стрелки на брюках на войне – не главное, отец вдевал нитку в иголку и заставлял его зашивать.
Все мальчишки на свете знали, что главное на войне – это стоять за Родину и правду. Этому учили нас деды-фронтовики, и об этом читали мы в наших любимых книжках. Откуда тем наивным, солнечным мальчикам было знать, что демократия и свобода, которая накрыла бывший СССР, как цунами, окажется дамой ветреной, непостоянной и с легкостью будет менять фаворитов одного за другим, всегда оставаясь правой?
На моих глазах демократия в Грузии побеждала несколько раз. На одних каникулах, когда я приезжал, она побеждала под одними знаменами, в следующий раз – под другими. Первый раз – когда на смену Звиаду Гамсахурдии, оказавшемуся потом «собакой», к власти пришел кремлевский перевертыш