Переплеты в жизни. Татьяна Устинова
Николаевна, он утащил второй том подарочного издания Бальзака. Там так ценник стоит, что можно подумать, что одна книга стоит семь тысяч рублей, а это цена полного собрания!
– Понятно, – протянула Марина, поглядывая на жулика. – Замечательно.
– Если нужно видео с камеры наблюдения, я вам файл скинула. Можете прямо сейчас посмотреть. Ну, в качестве доказательства.
– Да, спасибо.
Она положила трубку и спросила безмятежно:
– Вы поклонник Бальзака? И именно второго тома?
Дяденька загрустил, стал отворачиваться, но бормотать, что ничего не брал, не перестал.
– Значит, так, – сказала Марина, потому что он ей надоел и было противно. – Книгу на стол, и вон отсюда! Если еще раз увижу в магазине – отдам под суд. Это понятно?
Что-то такое, должно быть, было в ее голосе, что произвело на «искусственную собачку» впечатление, потому что, помотав головой из стороны в сторону, он вдруг запустил руку куда-то за шиворот, под тощий шарф, и выудил оттуда многострадальный второй том.
– Нате! – гавкнула «собачка» пискляво. – Забирайте! Только искусство, между прочим, принадлежит народу! Оболванили, обокрали, у нищих отобрали, а сами жируют, вона как!.. Цепных псов понабрали, камер понаставили! Мало вас передавили в семнадцатом году!
– Я не поняла, – перебила Марина. – Вы из идейных соображений, что ли, воруете? Вы Робин Гуд?
– Я простой советский человек! Я даже книгу вот не могу купить, воровать приходится! Ну, нету у меня денег, нету, а я читать хочу, читать!
– И непременно антикварные книги?! Или раритетные?!
Дяденька моргнул.
Если бы Марина была уверена, что он сумасшедший, она не стала бы с ним разговаривать.
Но он не был сумасшедшим. Наоборот, он был уверен в себе, негодовал вполне искренне, и казалось, что сам верит в то, что говорит.
– Отольется, отольется вам еще народное горюшко! Книги по семь тыщ, где это видано?!
– Разные есть книги. Есть по семьдесят рублей. А семь тысяч – это, кстати сказать, цена всего собрания, а вовсе не одного тома. Так что дали вы маху, да еще какого!
– Быть не может, – тягостно поразилась «искусственная собачка».
– Уходите, – велела Марина, на которую вдруг напала брезгливость. – Я вам серьезно говорю: если еще раз увижу, отдам под суд. У меня видео есть, на котором отчетливо видно, что вы воруете, и свидетель есть, который заметил, как вы Бальзака под мышку суете.
Про свидетеля она придумала и о том, что именно видно на видео, тоже понятия не имела.
Когда охранник вывел дяденьку-борца-за-народные-права из ее кабинета, она, морщась, открыла все окна, села и пригорюнилась.
Все было, как в кино.
По крайней мере, в жизни Марина ничего подобного не видела.
Ее магазин, ее любимое место, ее собственную территорию, которую она улучшала, поправляла, любила, на которую уходили все ее силы и деньги, и не только ее, но и Митины, – обокрали, да еще таким способом!..
– Марина Николаевна, что же делать? – все повторяла,