Очень тихий городок. Владимир Алеников
быстро вышла из машины, подняла капот, покопалась там пару секунд.
– Олег! – окликнула она Дикого, который уже выезжал с пустыря.
Тот услышал, оглянулся.
Тамара стояла около своей «тойоты», призывно махала рукой.
Олег нажал на педали, подкатил поближе:
– Чего случилось?
– Не знаю, – огорчённо пожала она плечами. – Машина, типа, не заводится. Прямо не знаю, чего делать. Хренотень какая-то!
– Стартёр, что ли, барахлит? – с видом знатока спросил Олег.
– Почём я знаю. Она как мёртвая. Сам попробуй. Может, у тебя получится.
Олег прислонил велосипед к столбу, взял у Тамары ключ зажигания, сел в машину.
Она нагнулась, всунула голову в салон, вроде как смотрела, что он будет делать. Олег вынужден был отклониться, так близко от него она оказалась.
Он вставил ключ в замок, повернул. Машина и в самом деле была как мёртвая.
– Пусти-ка!
Он начал вылезать из машины. Тамара неохотно выпрямилась, отступила, пропуская его.
Олег обошёл машину, заглянул под капот, сразу увидел отсоединённую клемму.
– У тебя же аккумулятор отсоединён! – сказал он. – Вот она и не работает!
– Ну да? – поразилась Тамара. – Ты серьёзно? Где? Покажи!
Она опять стояла совсем рядом, развевающиеся волосы задевали его щёку. Олег покосился на неё, усмехнулся, до него наконец дошло.
– Ну, ты даёшь, Томик!
И одним движением соединил клемму.
Как раз в этот момент мимо них проезжал рафик, в который Мария наконец-то усадила Рудика. Тяжёлое кресло было компактно сложено, лежало сзади.
– Мам, этот парень чего-то против меня имеет! – пожаловался Рудик. – Вчера кресло нарочно толкнул. Хамит… Невзлюбил он меня за что-то. А я ему ничего такого не сделал…
Мария притормозила, внимательно посмотрела на юношу, про которого говорил сын:
– Вот этот блондинчик? Как его звать-то?
– Олег Дикий, – мстительно проскрипел Рудик.
5. Перепих
Алина Трушина жила почти на самой окраине Приозёрска. Жила одна: мать уже шесть лет как померла, а отец с новой женой поселился в прошлом году в Святопольске, здесь теперь почти не показывался. Зато деньги, ублюдок, присылал регулярно, и на том спасибо. Главное, что мотоцикл не забрал, оставил.
Об отце Алина вообще старалась не думать, в противном случае опять начинала отчаянно болеть голова, накрывала полнейшая депрессуха, что, в свою очередь, грозило возвращением в психушку, где она побывала уже дважды (первый раз почти пять месяцев проторчала, второй – три) за свои семнадцать лет.
Те два с половиной года, когда она оставалась жить вдвоём с отцом, превращаясь из угловатого подростка в девушку, исчезли в чёрном провале её памяти, и у Алины не было ни малейшего желания извлекать их оттуда. Всё, что касалось того страшного времени, являлось для неё табу, нарушать которое не следовало ни под каким видом.
Домик у неё был небольшой, но вполне уютный. Особенно нравился