Очень тихий городок. Владимир Алеников
кресла. Из правого рукава клетчатой рубашки также высовывалась затянутая в чёрную кожу рука-протез.
Инвалид умело управлял сложным механизмом кресла левой здоровой рукой. На голове его красовалась всё та же кепка, которую он, очевидно, никогда не снимал, лицо по-прежнему закрывали затемнённые солнечные очки.
Класс замер, все развлечения мгновенно оказались забыты. Да и в самом деле, что могло быть интересней, чем этот загадочный однорукий парень, восседавший на супернавороченном кресле, подобное которому они видели разве что в американском кино.
Всё в этом кресле было сделано основательно, сразу видно – фирменно. Толстые шины на колёсах, блестящие, отливающие сталью спицы, трубчатые диагональные перекладины с каждой стороны кресла, широкие подлокотники с массой таинственных кнопок.
Тамара Станкевич переглянулась с сидевшей рядом Таней Родиной. Вытаращила глаза, слегка повела бровями, плечами:
Не могу поверить, что этот тип здесь, в нашем классе!
Таня выпятила нижнюю губу, демонстрируя возмущение и солидарность с подругой, энергично закивала головой.
Пока шёл этот немой обмен впечатлениями, Эдуард Николаевич обошёл сидящего на кресле инвалида сзади, закрыл за ним дверь и обратился к учительнице:
– Извините за внезапное вмешательство, Седа Магометовна, я хочу представить классу нового ученика – Рудольфа Новикова. Он только что перевёлся в нашу школу. Надеюсь, Седа Магометовна, что вы возьмёте Рудика под свою опёку. А вы, ребята, – повернулся он к классу, – будете ему хорошими товарищами, поможете во всём.
Седа с удивлением взглянула на директора. Слова вроде бы звучали правильные, именно те, что говорят в таких случаях, но тон, которым он их произносил, был очень сухой, предельно формальный.
Погребной поймал её взгляд.
– Седа Магометовна, – сказал он, – зайдите ко мне после урока, мы побеседуем поподробней. Потом посмотрел куда-то в сторону, поверх голов, и так же сухо добавил: – Ну, Рудик, надеюсь, ты обретёшь здесь друзей и будешь хорошо учиться.
С этими словами Эдуард Николаевич, не дожидаясь ответа новичка, повернулся и вышел из класса.
– Добро пожаловать в нашу школу, Рудик! – приветливо улыбаясь, сказала Седа.
– Спасибо, – в гробовой тишине отозвался инвалид.
Голос у него оказался низкий, какой-то скрипящий, будто разговаривал не живой человек, а плохо смазанный механизм.
Седа оглядывала класс, прикидывала, где разместить нового ученика с его громоздким креслом. Решила, что лучше всего впереди, за левой партой.
– Алина, – обратилась она к Трушиной, – тебе не трудно подвинуться, чтобы Рудик мог расположиться рядом?
Алина невозмутимо подвинулась, ни малейшего интереса к новому соседу не проявила.
Рудик нажал единственной рукой на какой-то рычажок, ловко развернулся на своём кресле и после нескольких тырканий взад-вперёд в конце концов занял место рядом с ней.