Точка. Лидия Климова
дверь откроется и мама скажет, что пора идти спать, или надеть носки, или выключить эту гадость, а потом сядет к папе и будет держать для него пепельницу или протянет ему палец со смазанным лаком, а он сотрет его, словно рыцарь берет ладонь прекрасной дамы, чтобы поцеловать.
***
Утро началось со звонка. Папина домработница визжала в трубку: «Мистер Джонс, ваш папа, ваш папа…» – я почти не понимал из-за акцента. Как всегда в десять утра, она пришла убираться и готовить и нашла его в кресле с простреленной головой. На столе лежала записка:
«Спасибо, сынок.
Люблю, целую.
Папа».
***
Марк все организовал. Нанял каких-то телохранителей, чтобы нести гроб.
И вот место, куда я не ходил последние три года, очерчено глянцевым темно-бордовым гробом с золотыми заклепками.
Обычно, когда лицо обезображено, крышку не открывают, но я не могу не попрощаться. Марк накрывает папино лицо платком и сжимает мне плечо в знак того, что можно смотреть.
Я долго не давал им хоронить. Наконец Марк отволок меня в машину, пообещав, что мы обязательно приедем завтра и тогда, когда я захочу.
На следующий день желтая пресса пестрела обложками с моим рыдающим лицом. И это единственная статья, которую мне никогда не пришлет Марк.
***
Я переехал обратно домой. Марк не хотел отпускать, но был слишком занят, чтобы протестовать, – Олди только что сделал его СЕО, ему было не до меня. Мы договорились, что он приедет на день рождения.
Я вызвал старьевщиков, которые вывезли три машины.
Месяц ходил по пустому дому и все никак не мог собраться, чтобы начать что-то делать. Садился на пол в гостиной, подключал к телефону колонки и слушал, как музыка заполняет пространство, заглушал весь остальной мир старым фотоальбомом и очередной бутылкой.
***
Тридцать три. Сегодня мне тридцать три. Я валяюсь на матрасе в спальне, которая раньше была родительской.
В детстве мы собирались втроем в столовой, покупали торт, родители открывали шампанское, мне – лимонад; мама готовила что-нибудь вкусное. И мы праздновали.
Друзей у меня никогда не было. Так, иногда общался с кем-то на площадке или в школе – обсуждали супергероев, играли в машинки или Lego; за несколько месяцев на съемках я ни к кому не привязывался, тем более мама всегда была рядом, мы могли болтать и готовиться вместе. Да мы все могли делать вдвоем!
Мне тридцать три, и за все эти годы у меня не появилось ни одного друга, ни одной девушки, которые бы сказали искренне со слезами на глазах: «Как здорово, что ты есть!». Короче, в день рождения телефон не обрывался.
Больше года назад был на той вечеринке, когда Марк меня отправил погулять, пока у них был серьезный разговор. Последняя вечеринка, на которой я, оказывается, был. Папы не стало, в моей копилке близких людей остался один Марк. Легок на помине – звонит поздравлять.
Марку не удалось меня ни на что уговорить. Его программа начиналась с поездки в Диснейленд, потом