На краю времени, на пороге мира. Анна Клименко
тонких, перевитых синеватыми прожилками пальцах тускло блеснул нож, и через несколько минут Геллер уже растирал затекшие запястья.
– Я все еще не верю, – невольно выдохнул он, – ты… точно не Смерть?
Вопрос был глупым – но другого в голову не пришло. Камилла хмыкнула – и откинула капюшон.
– Как, по-твоему, должна выглядеть Смерть?
Она оказалась совсем молодой, не старше самого Геллера. Черные гладкие волосы обрамляли мертвенно бледное лицо. Тонкие брови, как птичьи крылья, распластанные в полете, взмывали к вискам. Миндалевидные глаза… Геллер ощутил, как желудок сжался в тугой, болезненный ком. Будучи воином и тенью своего владыки, он не боялся сойтись в бою с противником, превосходящим его. Он не боялся боли. Не боялся гибели, клинком рассекающей воздух. Но при этом, с самого раннего детства он не мог побороть в себе страха перед теми существами, которых жители империи называли нелюдью. Ибо что могла принести нелюдь человеку, кроме горя?
Быть беде, если встретишь нелюдь. Если раздавишь упыренка. Если…
Миндалевидные глаза были похожи на два полированных кусочка черного обсидиана. Непроницаемая – и вместе с тем бесконечно глубокая тьма залила и зрачки, и склеру.
Болотная ночница! Только этого не хватало… Геллер невольно отшатнулся.
– Чего уставился? – с немалой долей раздражения в голосе поинтересовалась Камилла, – готова поспорить, ты думаешь о том, как я тебя буду потрошить, да?
Геллер судорожно сглотнул. Пожалуй, если бы ему теперь предоставили возможность выбирать между лесной ночницей и казнью… Он бы, не колеблясь, выбрал быструю и простую смерть.
– Тьфу! Смотреть на вас, на людей, противно! – тяжело, с хрипом, выплюнула ночница, – строите из себя храбрецов… А эта ваша храбрость яйца выеденного не стоит!
Она резко толкнула дверь.
– Заходи. Прежде, чем ты отправишься дальше, поговорить надо. Не бойся, уж постараюсь тебя не съесть.
… Серый свет дня лился сквозь оконца, освещая убогую обстановку. Грубо сколоченное подобие кровати у стены, стол у окна и лавка, застеленная мешковиной. Опасливо покосившись на Камиллу, Геллер прошел вглубь комнаты и остановился у стены, не имея ни малейшего представления о том, чем все это может кончиться. Ночница тем временем ловко извлекла из-под кровати бутыль и два стакана.
– Садись, командор, садись. И не бойся меня – поверь, болотная ночница – далеко не самое страшное в этой жизни. Да, вот, давай опрокинем по стаканчику. И тебе пойдет на пользу, и мне. Что-то после этой треклятой магии мне совсем худо…
Не дожидаясь Геллера, она тяжело опустилась на лавку, откупорила бутылку, и по хижине поплыл запах хорошего вина. Налила себе пол стакана, залпом выпила. Потом закрыла глаза и несколько мгновений сидела, не шевелясь.
А Геллер со смесью страха и любопытства смотрел, как краски жизни – или ее подобия – возвращаются на бледное лицо. Не была бы Камилла болотной ночницей, он бы, пожалуй, счел ее красивой.
– Уффф… – страшные глаза вновь