Заветы Ильича. Сим победиши. Владлен Логинов
дней он говорил мне по телефону в Петроград:
– А генерала вашего – выпустим – кажется, уже и выпустили. Он что хочет делать?
– Гомоэмульсию…
– Да, да – карболку какую-то! Ну вот, пусть варит карболку. Вы скажите мне, чего ему надо…
И для того, чтобы скрыть стыдливую радость спасения человека, Ленин прикрывал радость иронией»[266].
В июне 1921 года в Питере вновь начались аресты в связи с раскрытием ЧК так называемого «Союза возрождения России». Упомянутый выше Виктор Серж был хорошо знаком не только с чекистами, но и с теми, кто участвовал в этом «Союзе». По его мнению, «во время кронштадтских событий университетские преподаватели должны были счесть конец режима неизбежным и, видимо, подумывали об участии в его уничтожении. Дальше этого “заговорщики”, скорее всего, не пошли»[267].
После проведения обысков у арестованных, те, у кого не обнаружили компромата, были сразу же освобождены. Но в связи с этой группой проявилась и другая, названная чекистами «Петроградской боевой организацией», в которую, среди прочих, входили и офицеры, за которыми ЧК вело наблюдение еще во времена заговоров 1919 года. В их числе был поэт Н. С. Гумилев, профессор В. Н. Таганцев, сотрудник Госплана М. К. Названов и другие. Эту группу выделили в особое производство как «дело Таганцева»[268].
Об этих арестах Ленин узнал от зампреда Госплана, профессора Петра Семеновича Осадчего, который постоянно попадал в поле зрения ЧК в связи с деятельностью его брата Павла Осадчего. 1 июня Владимир Ильич пишет зампреду ВЧК Уншлихту: «Вопреки моему точному предупреждению… произведен обыск в Петрограде у зампредгосплана Петра Семеновича Осадчего. Требую немедленного расследования, указания мне виновного в обыске точно и поименно и привлечения его к ответственности»[269].
2 июня на списке арестованной профессуры он подчеркивает фамилии профессора Электротехнического института П. А. Щуркевича и профессора Политехнического института Б. Е. Воробьева, которые и до этого, как бывшие члены кадетской партии неоднократно арестовывались ЧК. Уншлихту Ленин пишет: «Двое подчеркнутых – лично известны Осадчему – “такие же, как я”. Нельзя ли хоть домашний арест? Нельзя ли иные меры пресечения… Они не бегают ведь».
И относительно самих арестов: местным органам ЧК, отмечает Владимир Ильич, выдаются «мандаты не на персональные аресты, а на аресты “по усмотрению”», без учета политической зрелости сотрудников. Эту практику, – пишет Ленин, – необходимо менять, и ВЧК надо в подобных случаях выдавать лишь «персональные мандаты»[270].
В конечном счете, помимо Щуркевича и Воробьева, все указанные в списке арестованные профессора (Л. В. Щерба, В. С. Мартынов, А. К. Мордвилко, В. Н. Тихонова, В. П. Осипов) были освобождены и в последующие годы (за исключением Н. Н. Мартиновича, эмигрировавшего в Финляндию) успешно работали в академических и высших учебных учреждениях
В. И. Ленин и А. М. Горький. Письма. Воспоминания. Документы. Изд. 3-е. М., 1989. С. 169, 171, 323.
См.: В. И. Ленин и ВЧК. С. 491.
В. И. Ленин и ВЧК. С. 464.
Там же. С. 465, 466.