Апостасия. Отступничество. Людмила Разумовская
бочка, из которой вытекает все ее содержимое. При всей моей ненависти к «истинным патриотам» в этом он абсолютно прав. Не бежать при нашей халатности, разгильдяйстве и вороватости может только ленивый. Нет худа без добра, как говорит русский народ. Слава нашим национальным порокам!
– Действительно, – подтвердила Наденька. – Бежать очень даже просто. Мы, например, с Петрушей просто сели в сани и за два дня прекрасно доехали до самой Вологды, и никто нас не остановил! Правда же, Петя?
Петр встрепенулся и, обрадованный обращенным к нему вопросом, хотел было тут же поведать честной компании свои впечатления от побега, но Наденька опережающе закрыла ему рот:
– После, Петечка, после.
– Весь фокус в том, что у Троцкого в собственных ботинках был запрятан новый паспорт и деньги, – объяснил Горький. – А с деньгами в нашей преподобной Расеюшке тебя из самого ада вытащат и до Европы в лучшем виде доставят!
– А где же, Алешенька, Владимир Ильич? – обеспокоилась Мария Федоровна. – Что-то он долго… не утонул бы! – Андреева поднялась с шезлонга и стала смотреть на море вдаль.
– Во-он он! Видите, Мария Федоровна? Во-он его голова, видите? Это он!
Все выстроились у кромки воды и стали смотреть на горизонт.
– Назад! Он уже назад! – закричала Наденька.
И в самом деле, точка стала приближаться и вскоре обернулась – тут уже все увидали – лысиной Ильича. Лысина выныривала из волн все чаще, становилась крупнее и наконец Ленин вышел из пены морской, как некогда греческая богиня любви Афродита. На берегу не удержался и шаловливо обрызгал Натана Григорьевича с ног до головы водой, на что Натан Григорьевич отозвался коротким взвизгом, а все засмеялись.
– Аг’хипг’екг’асно! – воскликнул Ильич, растирая свое неспортивное тело полотенцем.
– Владимир Ильич, да что же вы нас пугаете, мы уж переволновались с Марией Федоровной.
– Когда мы возьмем власть в свои г’уки, Наденька, долго уже не поплаваешь!
– Да отчего же, Владимир Ильич?
– А кто будет буг’жуев г’асстг’еливать?
Все рассмеялись.
– Найдутся желающие, Владимир Ильич, – прогудел Горький. – Хоть бы и Троцкий.
– Тг’оцкий? – прищурился Ильич, одновременно прыгая на одной ноге, пытаясь вылить воду из уха. – Эта политическая пг’оститутка?
– А вот и нет! А вот и не проститутка! – заступился за товарища Горький.
– Алешенька, Владимир Ильич шутит, – улыбнулась Андреева доверчивому простодушию писателя.
К товарищам подошел Натан Григорьевич и высыпал перед дамами ракушки.
– А вас, товаг’ищ Натан, я назначу Мог’ским министг’ом!
Все снова весело засмеялись и громче всех Наденька и даже захлопала в ладоши.
– А я буду морская министерша! Если Мария Федоровна позволит. – И она метнула лукавый взгляд на прекрасную революционершу.
Мария Федоровна великодушно кивнула. Сама она давно уже назначила себя начальницей всех ныне существующих