А порою очень грустны. Джеффри Евгенидис
спросил Леонард.
– Да, замечательные, – ответила Мадлен. – Как раз то, что надо. Они нам пригодятся! Спасибо.
– Я бы принес вина или виски, но так всегда делает мой отец.
– А ты не хочешь делать ничего такого, что делает твой отец?
Лицо и голос Леонарда не потеряли серьезности, когда он ответил:
– Мой отец страдает депрессией, а лечится алкоголем. С матерью примерно то же самое.
– Где они живут?
– Они развелись. Мать осталась жить в Портленде, я там вырос. Отец в Европе. Живет в Антверпене. По последним сведениям.
Этот разговор внушал определенные надежды. Леонард делилися с ней информацией личного характера. С другой стороны, эта информация свидетельствовала о том, что у него сложные отношения с родителями, да и у них самих какие-то сложности, а Мадлен решила встречаться только с парнями, которые своих родителей любят.
– А твой отец чем занимается? – спросил Леонард.
Мадлен замешкалась – он застал ее врасплох.
– Раньше в колледже преподавал, – ответила она. – Теперь на пенсии.
– Кто он был? Профессор?
– Он был президентом.
Леонарда передернуло.
– Ого.
– Да это так, небольшой колледж. В Нью-Джерси. Называется Бакстер.
Вошла Эбби за стаканами. Леонард помог ей снять их с верхней полки. Когда она вышла, он снова повернулся к Мадлен и сказал так, словно ему было плохо:
– В «Вагонетке» в эти выходные идет фильм Феллини. «Амаркорд».
Мадлен взглянула на него, желая подбодрить. Чувства ее можно было описать всевозможными словами, вышедшими из моды, книжными словами, такими, как «трепетный». Но у нее были свои правила. Одно правило состояло в том, чтобы ждать, пока парень сам ее пригласит, а не наоборот.
– По-моему, в эту субботу идет, – сказал Леонард.
– В эту субботу?
– Тебе нравится Феллини?
Ответ на этот вопрос, по мнению Мадлен, не являлся нарушением ее правила.
– Хочешь узнать одну вещь? Мне стыдно, но я в жизни не видела ни одного фильма Феллини.
– Надо тебе посмотреть, – сказала Леонард. – Я позвоню тебе.
– Хорошо.
– У меня твой телефон есть? А, ну да, есть. Тот же, что у Эбби.
– Хочешь, я тебе запишу? – предложила Мадлен.
– Не надо. У меня есть.
И он, словно бронтозавр, поднялся и занял свое место среди верхушек деревьев.
Остаток недели Мадлен каждый вечер не выходила из дому, ожидая звонка Леонарда. Возвращаясь после обеда с занятий, она допрашивала соседок, чтобы выяснить, не звонил ли он, пока ее не было.
– Вчера какой-то парень звонил, – сказала в четверг Оливия. – Я в душе была.
– Почему ты мне не сказала?
– Извини, забыла.
– Кто это был?
– Он не сказал.
– Голос не как у Леонарда был?
– Не обратила внимания. Я вся мокрая была.
– Ну спасибо – могла бы и спросить, что передать.
– Ну извини-и, – протянула Оливия. –