сВободнЫе. Эшли Дьюал
и не вылазить наружу. Саша же совсем другой, и я бы хотела перенять у него этот странный оптимизм. Кажется, идти по жизни и улыбаться гораздо приятнее, чем горбить спину и изнывать от одиночества.
Мы прощаемся возле гигантских розалий. Я провожаю брата взглядом, поправляю ремень сумки и только делаю один шаг в сторону, как тут же оказываюсь прижатой спиной к ледяной, твердой поверхности стены.
– Доброе утро.
Поднимаю взгляд и едва сдерживаюсь от порыва закричать со всей мощи, когда замечаю опасную улыбку, копну густых волос и знакомую уже мне зубочистку в белоснежных зубах.
– Я не хочу опоздать, – выпрямляюсь и пытаюсь выглядеть решительно, словно не боюсь этого парня и не мечтаю сейчас сорваться с места и унестись как можно дальше. Однако вряд ли мой голос внушает опасность. Вместо того чтобы отойти в сторону, Дима лишь подходит ближе, и я чувствую запах сигарет, исходящий от его дорогой одежды.
– Не хочешь меня отблагодарить? – мурлычет он.
– Корсет мог бы отыскать получше.
– Опять лжешь. Я же видел, как тебе понравилось дефилировать в нем.
– Ты ошибаешься.
– Я редко ошибаюсь. – Дима разминает плечи и оценивающе пробегает по мне взглядом. Останавливается где-то на бедрах, хмыкает и тянет, – какое на тебе будет платье?
– Что прости? – Наши глаза встречаются, и я буквально ощущаю, как внутри сжимаются все органы. Мне определенно не нравится этот человек. Я чувствую, он хочет от меня того, что я не смогу ему дать, и это сводит с ума, безумно пугает, ведь всем известно: Дима берет все, что желает, без проблем и без разборов. – Какое еще платье?
– Которое ты наденешь на благотворительный вечер. Пусть оно будет нежно-розовым.
– К счастью, тебя это не касается.
– Мы идем вместе.
Я едва не давлюсь собственным удивлением. Что? Вскидываю брови и неожиданно для себя усмехаюсь.
– Нет. Это вряд ли.
– Вряд ли бы ты осталась в школе, если бы я не поговорил с директрисой, – холодно чеканит парень и тут же улыбается, будто способен и радоваться и злиться одновременно. – А вечер не обсуждается.
– С какой стати? – теперь я действительно чувствую ярость. – Я не хочу идти с тобой.
– Зато я этого хочу.
– С чего вдруг? Ты же собирался стереть меня в порошок, – я язвительно вскидываю брови и решительно подаюсь вперед, – что изменилось?
Дима игнорирует мое недоумение. Вынимает изо рта зубочистку и шепчет:
– Ты сделаешь так, как я скажу. Ты должна мне.
Меня буквально трясет от его уверенности, от его невозмутимого голоса и самодовольной улыбки. И вместо того, чтобы согласиться и продлить себе жизнь, я вновь рычу:
– Катись к черту.
Срываюсь с места, однако затем охаю и грубо отпружиниваю назад. Парень нависает надо мной будто грозовая туча, но на сей раз я не вижу в его глазах былого самообладания. Одной рукой он преграждает мне путь, другой – хватает подбородок. Он сжимает его так сильно, что мне становится больно, и я