Андрей Миронов и Я. Роман-исповедь. Т. Н. Егорова
И опять выпрыгнул на сцену, как мячик. Под аплодисменты. А что такое – космополит? – вдруг спросила я.
– Это тот, кто космы палит.
– Кос-инус, кос-мополит. Что это за частица «кос»?
Подъехали к «Лидо», вошли в ресторан – он был полон людей и музыки. Нас посадили за столик возле эстрады с оркестром. Мы что-то заказали, пытались говорить, но оркестр гремел так, что, глотнув шампанского и посмотрев друг на друга, мы засмеялись до слез. В паузе мы быстро условились, что, мол, когда музыка опять грянет, наперегонки будем сочинять слова с первым слогом «кос». Оркестр грянул – ударник по нашим головам, тарелки, труба – по барабанным перепонкам. И чтобы прорваться сквозь конницу диких звуков, я первая закричала:
– Кос-метика!
Он за мной:
– Кос-халва!
– Кос-мос!
– Кос-тыль!
– Кос-тюмчик!
– Кос-тер!
И уже совсем охрипшим голосом «Кос-шмар!» крикнул он и вытащил меня из-за стола. В «музыке» наступила пауза, вышла певица в блестках и, изгибаясь, как змея, запела: «Отыщи мне лунный камень, талисман моей любви».
Мы впервые, никого не стесняясь, крепко обнялись, под «просьбу» певицы влились в танец. Было душно – или мы задыхались от счастья, тесно – или нам все мешали…
– Я люблю тебя! – вырвалось у меня совершенно неожиданно. – Я тебя люблю! – вдохновенно повторила я.
Он сжал меня до боли в ребрах и в ухо прокричал:
– Салли, я влюблен в тебя, как ненормальный! Ты единственное, из-за чего я здесь торчу.
Через несколько минут мы неслись в машине по шоссе. Была темная ночь, он жал на газ, а я читала: «Я ехал к вам, живые сны за мной вились толпой игривой, и месяц с правой стороны сопровождал мой бег ретивый…»
– Это кто? – спросил Андрей.
– Пушкин.
Свернули в лес. Проехали некоторое время в глубину и встали. Вышли из машины. Вокруг темные очертания сосен. Я сняла туфли. Ноги ступали по теплой хвое, лежавшей на земле, потом они утонули в прохладном мху, и я почувствовала запах воды. Перед нами тихо лежало ночное озеро. Мы разделись и пошли в воду, как будто совершая древний обряд. Потом лежали на берегу и смотрели в небо.
– «Окрай небес – звезда Омега. Весь в искрах – Сириус цветной, над головой – немая Вега», – шептала я.
– Видишь Большую Медведицу? Ковшик? – сказал таинственно Андрей. – Запомни это на всю жизнь. Может быть, у нас более счастливой минуты не будет. – Засмеялся и добавил: – Сейчас я мысленно наполню для тебя этот ковш шампанским, и, когда я умру, ты, глядя на этот ковш, будешь пьянеть от шампанского и плакать обо мне.
Была полная луна и такая тишина, что в тот миг тишина казалась самой великолепной из всех творений Бога.
– Обними меня, – как-то жалостливо попросил меня Андрюша. – Луна высасывает душу.
Я обняла его, он меня, и, укрывшись какой-то попоной, мы погрузились в сон.
Проснулись одновременно – нос к носу. Улыбнулись. В глазах его таился вопрос – как мы теперь будем… и какую октаву взять после сегодняшней ночи. Светало. Было холодно. Из-за